|
ЗАВЬЯЛОВСКИЕ БЕСТИАРИИ
|
|
| kot0458 |
Дата: Четверг, 23 Января 2014, 12:15 | Сообщение # 1 |
 H&F призывник
Группа: Пользователь сети НРОсК.
Сообщений: 5
Награды: 7
Сейчас: На охоте или рыбалке...
| ПРЕДИСЛОВИЕ
Эпиграф:
- Рассказывайте сказки!.. Кто же вам поверит,
что ваши приключения - правда?
- А почему, собственно, им не быть правдой?
- Да потому уже, что это охотничьи рассказы
В. Ветов, «Веселые охотники».
А вам не приходилось задумываться над тем, сколько незаурядных рассказчиков попадается среди охотников? Да в редкой компании наших немвродов не отыщется хотя бы один Василий Тёркин! Многие охотники, если откровенно, и увлечением своим дорожат не в последнюю очередь за то, что оно даёт им возможность посидеть у костра в компании единомышленников, где хоть ненадолго забываются тяготы быта. Здесь можно «со вкусом», не спеша прикурить от тлеющей головёшки, расслабиться, отдохнуть и душой и телом, а главное - послушать забавные охотничьи байки. Казалось бы, и в домашней обстановке нередки застолья, изобилующие всякими там анекдотами «из жизни народа», но начни здесь разрабатывать «охотницкую тематику»... - выйдет как-то фальшиво и пресно. В домашних условиях естественней вести беседы о политике, деньгах, ну и, конечно, о женщинах. Да и нет, наверное, более благодарного слушателя, чем наш брат-охотник.
Приходится только удивляться: как при наличии стольких превосходных рассказчиков, «горохом» сыплющих потешными бывальщинами, в нашей литературе так мало весёлых озорных охотничьих произведений. Кажется, присядь с блокнотом в руках у любого охотничьего бивуака и наберёшь сюжетов на целую книжку, подобную «Ни пуха вам, ни пера» Остапа Вишни. И не надо (почти) ничего придумывать! Неиссякаемый родник народного юмора так и бьёт освежающим душу ключом... Или нашим писателям «про-заек-ам» как-то не попадаются компании, подобные Репинским «Запорожцам...» (тем, что пишут письмо турецкому султану)? Или, может, им кажется низменным «веселить толпу»? Но ведь, сколько уже можно клепать рассказы по набившей оскомину убогой схеме: «пришёл, увидел, ... подстрелил»! И почему сами умельцы устного творчества не обладают даром складно излагать на бумаге свои повествования?! Куда бы попал обласканный всеобщим вниманием юморист-сатирик Михаил Задорнов со своими (пусть не обижается), бывает, натянутыми, вымученными, понятными, может, только ему одному «остротами».
Такие вот мысли зачастую приходят ко мне, когда попадаю в весёлую охотничью компанию. Сам-то я чаще всего помалкиваю, не потому что не имеется у меня в запасе забавных и интересных историй, нет. Просто не умею вот так: красочно, «в лицах», с выразительными жестами и мимикой, - как делает это Мишка Дудкин - наш местный весельчак и краснобай. Не дал мне бог таланта рассказчика-виртуоза, рассказчика-артиста. Косноязычен-с... Как-то я не выдержал: «Мишка, - говорю, - ну что ты свой талант в землю зарываешь?! Возьми тетрадку и опиши то, что нам сейчас рассказал!» А он, вдруг серьёзно: «Слово - не воробей! Не так просто выпустить его, а затем снова поймать и запихать в «клетку» тетрадных страниц...» - Да, верно сказал!
Потому, извини меня, Благосклонный Читатель, за то, что я легкомысленно попробую взять на себя функцию «ловца» живого слова. И на сколько у меня удачно это получится - сам суди да, как говорится, не обессудь, коли не по нраву придётся тебе мой труд. Что ж, вольному - воля! А не угодно ли тогда самому попробовать, вот так «попахать пером»? - Семь потов сойдёт, пока получится хоть что-нибудь стоящее!..
Да что это я, собственно, накинулся на тебя «аки зверь»? Может тебе и понравится моя писанина, может даже ещё и похвалишь меня, грешного. Только заранее предупреждаю: за то, что здесь описываю, я ни какой ответственности не несу, так как сам ничего не придумываю, а подобно казахскому акыну, «чего вижу и слышу - о том и пою»! И вообще, веду своё повествование от имени одного из наших местных балагуров-остряков. Вот с него за всё и спрашивайте.
За сим: ни пуха Вам, ни пера!
КОТЛЯРОВ ЮРИЙ
Добавлено (22 Января 2014, 14:06)
---------------------------------------------
ГУСИНЫЕ СТРАДАНИЯ
Эпиграф:
Дикий гусь не такая вещь, чтоб так легко его
подстрелить. Дикий гусь - зверь очень мудрё-ный...
Остап Вишня, “Дикий гусь”.
“Ведь знал же, что этому прохиндею ни в чём нельзя доверять, и на тебе...” - у Виктора от возмущения не хватило слов, и он беспомощно махнул рукой. Мужики, сидевшие с ним в курилке, понимающе ухмылялись в ожидании рассказа об оче-редном похождении известного всему селу Кости Гриценко.
Костя, он же Костыль, - типичный образчик “ходячего анекдота”. Такие, как он, обязательно есть по одному на каждое село. Первый деревенский ловелас, отчаян-ный враль, любитель выпить “на халяву”, мелкий браконьер и плут, почти постоян-но выходящий сухим изводы, - словом, сборник всех людских пороков средней тя-жести. Ему многое прощается за своеобразный талант постоянно попадать в коме-дийные истории, которыми так любят угощать публику наши записные балагуры, дополняя их каждый раз всё новыми комическими подробностями. Кличка Кос-тыль, являясь производной от имени, в то же время удачно подходит к его высокой, поджарой и сутулой фигуре. А ещё он своими повадками и внешностью сильно смахивает на борзую. Да, кстати, Костыль и является владельцем борзого кобеля, которого приватизировал где-то лет пять назад. С ним он зачастую браконьернича-ет, без излишней ружейной огласки, почти на всю гамму обитающей у нас охот-ничьей дичи: начиная от косули и кончая линными гусями. В силу своего самобыт-ного юмора кобелю он дал кличку Жилин. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, как этот своеобразный тандем кличут на деревне. Правильно: Жилин и Костылин! Об этой неразлучной парочке гуляет множество баек, но что следует признать: они, видимо, крепко привязаны друг к другу. Их увидишь вместе и на охоте, и на рыбалке, и на работе (Костыль кочегарит), и на гулянке. У Костыля име-ется мотоцикл, его ровесник, марки ИЖ-49, с которым он, как и с Жилиным, не рас-стаётся ни днём, ни ночью, ни летом, ни зимой. Мотоцикл этот окрас имеет самый неопределённый, так как Костыль редкий год не перекрашивает его в новый цвет. Краска во многих местах облезла и облупилась, как штукатурка со старых фресок, обнажив под собой более древние слои и придав мотоциклу неповторимый коло-рит. Кроме того, ни одна из его лампочек не горит: ни фара, ни повороты, ни стоп-сигналы. Костыль, как он говорит, “экономит электричество”. А тормозов нет и в помине. И надо видеть, с какой виртуозностью он обходится без этого немаловаж-ного механизма. При необходимости в ход идут собственные пятки, затем, если это не помогает, водитель прибегает к помощи придорожной грязи погуще, пахоте, сугробам (зимой), деревянным заборам. В экстренных случаях годятся сенные скирды, навозные кучи и даже неглубокие водоёмы. Но об этом подробнее как-нибудь в следующий раз. А сейчас вернёмся к Виктору, тем более что он перевёл уже дух и готов продолжить своё повествование. Разговор в курилке идёт на ту единственно животрепещущую тему, что каждый раз обсасывается во всех деталях после первых сентябрьских выходных. Это - открытие осенней охоты.
“Ну, чё рассказывать? - Давить таких, как Костыль, надо, чтоб людям крови не портили!.. Вы же знаете: купил я нынче зимой пятизарядку. Ружьё важное, харчи-стое, не то, что моя старая курковая пукалка. Ну и решил: чем на открытие ехать на уток худых, уж лучше гусей наваляю - с таким-то ружьищем! А то каждый год одно и то же. Как с пятницы всем шалманом выкатим на Широконькое, и давай напере-гонки водку хлебать, будто слаще её и нет ничего на свете. До того зальёшься, что сам себя не помнишь. В воскресенье вечером очнёшься дома: ливер в пузе аж захо-дится от тряски, изо рта перегноем прёт, а башка гудит, как Царь-колокол… И не помнишь: где был, что пил, в кого стрелял, и кто тебя с поля битвы в таком бессоз-нательном состоянии вынес и домой доставил. Да ещё баба тигрой рычит, радость отравляет. Всё, думаю, хватит! В этом году займусь делом, раз такие деньжища в ружьё вбухал, - почитай, что цельную корову! Да и патроны заводские немалого стоят. Это раньше в латунную гильзу зарядишь:
Порох дымный, дробь литая,
пыж - газета “Светлый путь”...
И палишь в белый свет, как в копеечку. А тут: как выстрел, так, всё одно, что булка хлеба в воздух улетела - не до озорства. Сказано - сделано. Накупил патронов с крупной дробью, десяток гусиных профилей из фанеры изготовил по чертежам, что в журнале отыскал. Вышли как живые!
Перед открытием, за две недели, как угорелый по полям мотался, гусей выиски-вал. Тут дома делов невпроворот, а я после работы - шасть на мотоцикл. Литовку в коляску - как будто по делу подался - и вперёд, по просёлкам придорожную пыль глотать. Ох, и премудрые же бестии эти гуси. Вроде в одном месте их надыбаешь: ходют ... день ... другой... Ну, думаешь, мои, голубчики. - Дудки! На третий день приезжаешь, ждёшь как дурак, а их “Митькой звали”. И начинай всё по новой. Од-ного бензина спалил литров сто. У деда Хрячка за бутылку бинокль напрокат одол-жил. Сказал ему, что тёлка потерялась, а с биноклем её, дескать, сподручнее по чу-жим табунам высматривать. Взялся по деревьям лазать - сверху обзор лучше. По-смотреть со стороны - ну, чистая обезьяна! Хорошо хоть никто не прихватил за этим занятием - насмех подняли бы. Тут ещё наши колхознички вдруг поля вздума-ли убирать. И что обидно: куда только гусь на кормёжку нацелится, туда и они со своими комбайнами прут. Как навроде нигде больше хлеба необмолоченного не ос-талось. Хорошо хоть последнюю неделю дожди зарядили, - все валки промочило насквозь, - не то к открытию прибрали бы весь хлебушек. А главное - под валком от гусей удобно хорониться.
Ну, под конец выпас-таки табуняку. Не поверите: тыщи полторы, а то и две! И что интересно, я всё время их по просёлкам да по дальним клеткам выискивал, а эти в аккурат на поле у шоссейки навадились. Да вы его знаете: здоровенное такое поле, гектаров на двести, что напротив озера Мостового лежит. Как на Баево ехать, то справа Мостовое, а слева посерёдке поля - они. Ходят, жируют и на проезжие ма-шины - ноль внимания. Распорядок дня их изучил досконально. Утром, чуть солнце краешек покажет (часиков около восьми), слышен гомон от озера. Первый табунок, голов в пятнадцать, всё поле облетит, обкружит и падает в самую середину, с пол-километра от дороги. Только эти угомонятся, следом, глядь, - остальные на дармо-вую жратву валят. Да так густо сыпят, всё небо как от мух в свинарнике. И уже без всякой опаски вкруг первых рассаживаются. Через пятнадцать минут все по мес-там: бродят по валкам, зёрна лущат и промеж себя переговариваются. А дозорные их стоят, вытянув шеи, по сторонам зыркают. Через пару часов как кто тех гусей пужанул: заголосят все разом и с разбегу вверх. Главное дело, над полем покружат-ся, наберут, как говорится, недосягаемую высоту, а потом уже на озеро, через доро-гу. Вечером, часам к шести, являются по новой и улетают на воду затемно. И всё чинно-мирно, без драки-ругани, строго по графику - умные твари!
Радовался я своей находке, да, видно, сглазил. Приезжаю в пятницу после обеда, перед самым открытием, последний раз попасти “своих” и вижу: сбоку поля две легковушки жмутся. У меня аж всё внутри оборвалось. Ну, думаю, неужто конку-ренция пожаловала? Подъезжаю к ним, здоровкаюсь: чё, мол, мужики, на урожай-ность нашу любуетесь? А они морды косоротят, мычат что-то невпопад. Глядь, а в машинах ружейные чехлы отдуваются, да патронташи пулемётными лентами змеят-ся. Точно, они - конкуренция. Делать нечего: их шесть человек, но и поле большое - места всем хватит. Ну и иду на них с открытым забралом: что, мол, так-и-так, сам-де охотник, и гуси сюда ходят в изобилии, давайте их сообча, чтоб тихо-мирно, не мешая друг дружке. Смотрю, мужики как вроде оттаяли. Познакомились, разгово-рились. Они, оказывается, городские. Утром приехали, чтоб на Мостовом на уток поохотиться. И не успели распаковаться, как тут через их головы гусиные армады потянули и чуть не под носом расселись. А эти гусей до сих пор разве что на кар-тинках видели... Только гуси на воду убрались, городские - даже по стопке не опро-кинули - на поле забрались. Бродят промеж валков, гусиные пёрушки в “гульбарий” собирают, помёт их, прости господи, в руках мнут, нюхают, чуть не на язык пробу-ют. А как гусей воевать, не знают. Ну, взял я руководство операцией в свои руки, проинструктировал их, что и как. Отогнали машины и мой мотоцикл к ихней базе. Там, конечно, обмыли это дело. Красота! Тут вскоре и гуси на ужин потянули. Ле-тят, как ни в чём не бывало, по своим местам рассаживаются. Значит - нормалёк, городские их утром не вспугнули. Иначе только бы мы их и видели.
Сидим, на гусей поглядываем и между делом закусываем. Городские хоть по охотницкой части слабоваты, но насчёт выпить-закусить у них полный боеком-плект, - молодцы! Костёр запалили, чего-то там варим-жарим, а главное - общаемся. Я им об нашей охоте по ушам шаркаю, надо же выпивку отрабатывать. А они слу-шают, аж слюни текут. Так до вечера время незаметно и пролетело. Чуть смерка-лось, гуси своим порядком без паники убрались на ночёвку. Никто их не потрево-жил, значит, всё в порядке, утром здесь будут.
Распределил я своих стрельцов широким фронтом по всему гусиному пастбищу. Себе, конечно, лучшее место предоставил: в самом центре, чтоб весь гусь через ме-ня заходил. Только взялись скрадки-окопчики копать, к краю поля какая-то легко-вушка подкатила, фарами замигала. Подходим, смотрю, а это колхозный агроном припёрся. “Ребята, - говорит, - вижу, вы на гусей наладились. Дело святое, а то они пол-урожая нам здесь вытравили. Только давайте договоримся, чтоб по полю на колёсах не мотаться. И не удумайте под валками ямы рыть. В прошлом году какие-то умники также здесь охотились. Мало того, что они патроны свои порастеряли, и те в молотилке взрываться начали, так ещё два комбайна в их “ямы ловчие” угодили - под валками-то ничего не видно. У одного подборщик завернуло, а другой на бок завалился, комбайнер чуть через стекло не вылетел, всю башку раскровянил”.
Делать нечего, лопаты побоку. Обошлись и так. Валки объёмистые, заберёшься под такой, как под одеяло, припушишь соломкой вокруг себя и распластаешься на спине, как камбала. Вроде терпимо. Одно плохо: от голой земли сыро, да сверху со-ломенная мякина на морду и за шиворот сыпет. Но не даром говорится, что охота пуще неволи. А тем более охота на гусей! Одним словом – благоустроились.
Только отъезжать, ёк-макарёк, где-то мотоцикл тарахтит, к нам правит. Главное дело, звук есть, а изображение отсутствует (то есть фара не светит). Я ещё город-ским говорю, что это либо какой-то дурак-самоубийца едет (ведь темно уже, хоть глаз коли), либо это наш Костыль жалует. Подъезжает ближе - точно он, со своим борзяком: Жилин и Костылин в полном составе. Оба мокрые и по самые уши тиной облеплены. Костыль здоровкается с нами, как приличный, за руки, а они у него в рыбьей чешуе. Жилин тут же крутится, и у него тоже чешуя, только на морде. Ясно: с рыбалки едут. Костыль, оказывается, на Мостовом сети ставил и гусей усёк, а те-перь тоже желает на них поохотиться. И не успел явиться, как уже всю инициати-ву в лапы свои чешуистые гребёт. “Мужики, - говорит, - гусь не утка, он на кормёж-ку засветло летит, так что вставать рано нет смысла, а так, часикам к семи соберём-ся, тут на месте и разберёмся: кто где, что и как”. Ну я, не будь дурак, ему для вида поддакиваю, мол, правильно гутаришь, как сказал - так и сделаем. А своим город-ским подмигиваю: дескать, не перечьте.
Костыль ещё немного глаза помозолил, видит, что не наливают, а ехать без света - дорога долгая, да и улов надо определять. Попрощался до утра и укатил. Мы же вернулись на стан. Обогрелись, как следует. Я чуть было там не заночевал, да во-время спохватился, что ружьё и все припасы дома оставлены. Надо ехать. Пообе-щал мужикам, что вернусь пораньше и их подниму...
Дома всё чин-чинарём: жена уже спит, зубами к стенке. Я её и тревожить не стал. Подремал пару часиков на кухне. Затем: патронташ - на пузо, ружьё - на шею, профиля - в коляску и - “вперёд, заре на встречу”... Приехал, ещё пяти не было, рас-толкал городских. Машины трогать не стали, уж больно приметны. Я всех охотнич-ков за два захода на своём драндулете перетаскал к полю. Благо, что не далеко. За-тем мотоцикл свой запихал в копну, их там по краю много от обкосов осталось. До-брался к своему скрадку. Только расставил профиля, слышу - знакомый звук: Кос-тыль пожаловал. Первым хотел быть, щучья морда (“часикам к семи соберёмся”). Как же, ищи дураков! Мотоцикл свой заглушил, смотрю, а он со своим кобелём прёт пешим строем прямо на меня. Я его окликнул, чтобы зря взад-перёд ноги не бил. Заодно и другие голоса подали. Понял Костыль, что не вышла его уловка, все “ягодные места” уже заняты. Пометался-пометался, а больше, как на краю, мест подходящих нет. В соседнюю с моей копну загнал свой ИЖ-49, попутно используя её вместо тормоза, и сам тут же устроился. Слышу, голос подаёт: “Хлопцы, давайте договоримся: как первый табун пойдёт - мы его не трогаем, пропускаем, значит, пусть садится спокойно. А уж как остальные подвалят, напускаем поближе и бьём по ним из всех орудий”. Идея вроде правильная, без подвоха: первые садятся и иг-рают роль подсадных. Основная масса увидит, что всё тихо-мирно, и со спокойной совестью подвалит к ним. А уж тут мы... Короче, на том и согласились.
Лежим, ждём. У меня от волнения аж колотун по всему телу. Не знаю, куда и деть себя. Зарядил ружьё: первые патроны с дробью помельче - троечка, двоечка; последние два - с нулями. Клапаны на патронташе то расстегну, то застегну. Патро-ны с крупной дробью пересадил в гнёзда, что слева, подумал-подумал: вроде не так удобно, - вернул их обратно на правую сторону и пару штук в руке зажал на всякий случай. Одним словом: маята. Прикидываю, сколько смогу завалить. Меньше чем на пять штук и не согласен. Зря, что ли, столько канителился! В соседних скрадках, наверное, то же самое..
Понемногу начало сереть. От земли туман поднялся. И тихо-тихо. Затем откуда-то издали ружейные раскаты донеслись - это кто-то по уткам охоту открыл. Но нас утки не калышат, мы - гусятники! И наш черёд ещё не настал.
Стало совсем светло, и тут донеслось долгожданное: “ га-га-га...” - Идут!!! Бы-стро ныряем под валки и - в позу камбалы. Костыль на краю поля материт своего неугомонного Жилина, гоняющегося за полёвками (жрал он их там, что ли?). Но вот и они в копне схоронились. Ждём-с. Гогот всё ближе и ближе... Тут и по вовсе сердце в груди бухает паровым молотом, руки трясутся, будто с перепою, а нервы натянулись струною и вот-вот готовы лопнуть со звоном. И в ушах в такт сердца: щас, щас, щас... Как сейчас вижу: вот он заходит, первый дозорный табунок. Я сквозь прорехи в соломе хорошо его рассмотрел. Низко-низко, метрах в пяти мимо меня прошли. Все пёрушки на них пересчитать можно было. От крыльев аж ветерок по стерне пробежал. Прошли те гуси мимо меня, мирно переговариваясь, и по дуге к городским потянули. Те ни гу-гу, слово держат. Сейчас, думаю, развернутся буме-рангом и около моих профилей сядут. И вдруг, что такое: бах... бах!!! Поднимаю голову и вижу: табун в кучу скомкался и вверх; головной гусак турманом валит в Костылеву копну, а ещё один, подранок, развернулся и низом тянет в поле, но сто-роной от меня. А за ним Жилин на махах, со взбрёхами. Я ещё толком не сообразил, что к чему, а Костыль уже свою мотоциклетку заводит и прёт на ней по валкам на-перерез летящему подранку. Сам что-то орёт благим матом кобелю, а тот своими взбрёхами, видимо, это гусю переводит. Тут Жилин нагнал и ухватил-таки подран-ка: пух как из подушки. К нему Костыль подкатил, спрыгнул на ходу, и давай они по стерне кататься, друг у дружки добычу рвать. Рёв, гам, матерки - не приведи гос-поди! Мотоцикл его здесь же стоит, грохочет. Устроили такой бардак, словами не опишешь. А основные косяки уже от озера летят. Увидели, какой беспредел внизу творится, заголосили, ещё выше поднялись и всем табором полетели дальше, неве-домо куда. Тут только и дошло до меня, какой фокус с нами этот подлец Костыль уделал. Вскочил я на ноги, кричу ему, кулаками машу. Он - ноль внимания, с кобе-лём сражается. Подхватился я и бегом к нему. Ну, думаю, охота пропала, так я его хоть голыми руками удушу. И кобель не спасёт, и суд меня оправдает. Смотрю, го-родские тоже повскакивали и бегом в его сторону правят с решительным видом. Сообразил-таки Костыль, что дело пахнет керосином. Отцепился от гуся и к своему мотоциклу. Вскочил на него верхом, газу - до отказу, скоростя - все сразу. Только его и видели. А следом Жилин чешет с трофеем в зубах, и ведь не отстаёт от хозяи-на, сукин сын!..
О дальнейшем и говорить не хочется. Короче, прибыл я домой только вечером и чуть тёплый. Даже профиля свои с поля не забрал (так до сих пор там, по-видимому, и стоят). Вот те и гуси. Одно хорошо: погулял на дармовщинку, ну и патроны целы остались - на зайцев к зиме сгодятся. Вчера Костыля встретил. “Что же ты, - говорю, - зараза, ....., над нами уделал! “Первых пропускаем, остальных напускаем”. А сам ..... ?!” А он мне в ответ ухмыляется: “Витёк, ну ты сам посуди, как же их пропус-кать, когда они тебе на мушку сигают? Пойдём, я лучше тебя гусятинкой, да под стопочку угощу”. Это ли не змий подколодный! Хотел я ему в ухо врезать, да злость уже прошла. Только сплюнул под ноги и пошёл ... к нему на гусятину - будь она не-ладная!..”
***
С того случая Виктора у нас на селе кличут Гусятником. Но он не в претензии, так как это не обидная кличка, а, скорее, охотничий титул. Да и вообще, нет тут у нас такой моды: на кого обиду таить. Народ у нас весёлый, незлопамятный. Хоть и любят иной раз позубоскалить, но без злобы, по-доброму. Бывает, и сам объект оче-редного анекдота тут же сидит и громче всех ржёт.
Добрый у нас народ. И места кругом благодатные. Что той дичи в угодьях, рыбы в реках и озёрах, ягод и грибов в полях, лесах и берёзовых колках! Если кто заинте-ресовался - милости просим. Гостям мы всегда рады. Порыбачите на тихих рыбных плёсах, искупаетесь на нашем Мостовом, понежитесь под солнцем на его песчаном пляже. Сходите за клубникой, костяникой, а то и грибов насбираете. Постоите на утиных перелётах или выберетесь на гусей с Виктором. Скучать не придётся. По-знакомитесь с Жилиным и Костылиным. Узнаете об их новых похождениях, да и старые байки послушаете, - было бы желание, а от рассказчиков отбою нет.
А можно и просто так приехать, побродить по нашим просторам, порадоваться с нами на эту красоту. Её описать невозможно, её надо видеть. Приезжайте, не пожа-леете!..
Добавлено (23 Января 2014, 11:15)
---------------------------------------------
Сообщение отредактировал kot0458 - Четверг, 23 Января 2014, 12:18 |
| |
| |
| ochotnik |
Дата: Четверг, 23 Января 2014, 23:01 | Сообщение # 2 |
 H&F полковник
Группа: Модератор НРОсК
Сообщений: 2617
Награды: 559
Сейчас: На охоте или рыбалке...
| Отлично Юрий! Заслуженная награда за рассказы!
Охота, пуще неволи...!
 |
| |
| |
| kot0458 |
Дата: Вторник, 28 Января 2014, 18:20 | Сообщение # 3 |
H&F призывник
Группа: Пользователь сети НРОсК.
Сообщений: 5
Награды: 7
Сейчас: На охоте или рыбалке...
| НА ЗАСИДКАХ
Эпиграф:
Добывание зайцев на засидках - малодобычли-вый, но очень романтичный способ охоты ...
Из “Справочника охотника”.
1.
Не знаю где как, а у нас своеобразным охотничьим клубом является курилка. «Клуб» этот стихийно открывается там каждый понедельник в обеденный перерыв. На это время любители «забить козла» по-тихому убираются оттуда, без боя усту-пив свой плацдарм воинственному племени следопытов и зверобоев. Заседания проходят бурно. Здесь нет формализма и заорганизованности, столь свойственных всем официальным мероприятиям. Докладчиков на трибуну «за уши» вытягивать не приходится. Скорее наоборот, каждый желает принять участие в прениях, высказать всё, что на душе наболело. И зачастую случается такое: в разных углах курилки од-новременно выступают сразу несколько ораторов, объединив вокруг себя «кружки по интересу». А очередные «кандидаты на внимание» аж ногами сучат и, потеряв терпение, открывают свой фонтан красноречия в тайной надежде обрести благодар-ных слушателей уже по ходу повествования. Посмотришь со стороны: ну вылитый Гайд-парк , хотя нашему брату-охотнику это, скорее, напомнит тетеревиный ток.
Чего здесь только не услышишь! Каких знаний не почерпнёшь! У нас есть свои Сабанеевы, Аксаковы, Бутурлины, Блюмы-Шишкины и Мазоверы . Литературны-ми персонажами мы также щедро наделены. Имеется у нас и барон Мюнхгаузен - это наш Ванька Китай-город, и дед Щукарь - Шурик Цапель. Не говоря уже о Васи-лиях Тёркиных. Этих, как минимум, трое. Хотя, если по совести, лучший из них, конечно, Мишка Дудкин, он же Мишель Дудье, как его на французский лад пере-именовали наши доморощенные остряки за неугомонный темперамент и специфи-ческую внешность: вылитый Луи де Фюнес средних лет! Он наш главный токовик, задающий тон всему благородному собранию…
Ну, Мишеля Дудье я вкратце вам представил, а поближе вы с ним ещё познако-митесь. Но вот почему, спрашивается, Ваньку Китай-город и Цапеля окрестили так, а не иначе? Тут всё и просто, и в то же время сложно. Прозвищами они, в первую очередь, обязаны своим фамилиям: Китай-город по паспорту Иван Китаёв, а Ца-пель - Александр Вайцель. Но, как говорится: «Фамилия - не главное, главное - чтобы человек был хороший”». И того Ваньку вполне бы могли наречь как-нибудь по другому (тем бы Мюнхгаузеном, например), если бы не примечательный штрих в его биографии: он в наше трудное время умудрился «нарожать» аж семерых дети-шек (во истину: семеро по лавкам!). А где, спрашивается, как не в Китае, проблемы деторождения так актуальны? С Цапелем и того проще: достаточно лишь взглянуть на его всю какую-то нескладную, сухопарую и голенастую фигуру, шею с выпи-рающим кадыком и длинный нос, на конце которого постоянно висит капля («крантик подтекает»).
Что ни говори, а правильно подметил Н.В.Гоголь про живой русский ум-самородок, который не лезет за словом в карман, и если влепит прозвище, «как пашпорт на вечную носку, ... одной чертой обрисован ты с ног до головы!» И сей-час, по прошествии полутора веков, этот талант российского мужика не был утра-чен, а скорее наоборот, получил своё творческое развитие. Зачастую владельца того или иного прозвища под настоящей фамилией знают разве что в отделе кадров. По-интересуйтесь в обиходе: где живёт, скажем, Александр Васильевич Монькин? Во-прошаемый лишь плечами пожмёт - нет здесь таких. А спроси Сашку Агронома и тут же получишь не только точный адрес, но заодно всю исчерпывающую инфор-мацию и о нём самом, и о его семье, особенно по «материнской линии». Что инте-ресно, с такой профессией у него и в роду-то никого не было, да и сам он - тракто-рист. А поди ж ты - Агроном! Это всё за то, что любит совать свой нос в чужие па-лисадники и давать бесплатные агротехнические советы (о коих его, зачастую, не просят, а иной раз взашей гонят). Что, где, как и когда сажать, поливать и собирать. Причём, у самого в огороде, акромя крапивы и лебеды, ничего не растёт, так как на себя у него времени не достаёт - необходимо постоянно нести свет агрономических знаний, что называется, «в люди»... Или вот Инженер Василий... хотя мы несколько отклонились от темы, и боюсь, что если ещё будем отвлекаться на разные мелочи, то никогда не дойдём до конца повествования. Тем более что и Сашка Агроном и Инженер Василий по охотничьей части - так себе, ниже среднего. То ли дело Кос-тыль или Колян-Полумагнум... Ой, молчу, молчу. Не то у меня опять “хвост зане-сёт” неведомо куда. Как говорили древние: “Язык мой - враг мой”. Меня и так за мою, мягко скажем, словоохотливость, знаете как на деревне кличут?.. - А вот и не скажу! Вам же самим ни в жисть не догадаться. Пусть для вас это навсегда останет-ся тайной, как и то прозвище, коим Плюшкина припечатал гоголевский мужик...
В прошлый понедельник на наших охотничьих посиделках происходил, как го-ворят в авиации, очередной “разбор полётов” минувшего открытия зимнего сезона, пришедшегося как раз на октябрьские праздники. Страсти разгорелись нешуточные. “Ток” кипел с давно невиданной силой. Обеденный перерыв больше часа как закон-чился, но напрасно, обычно миролюбивая и покладистая, табельщица Людочка уже который раз грозно призывала народ разойтись по рабочим местам, запугивая край-ними мерами дисциплинарного взыскания. Её никто “в упор не видел”. Как оказа-лось, почти половина вернулась “попом”. А ведь давно известно: чем хуже резуль-тат, тем больше разговору. Неистраченная в охотничьих баталиях эмоциональная энергия, в силу известного физического закона, искала выхода в уже мирное вре-мя... Наконец, проанализировав перипетии всех неудач и отбросив другие возмож-ные версии, большинством голосов вынесли окончательный вердикт: два праздника сразу (имеются в виду октябрьские и само открытие)- это уже перебор. И количест-во выпитого неминуемо отразилось на качестве добытого. Недаром известный охотничий писатель Остап Вишня предупреждал: “Идёшь на охоту, так заряжай хо-рошо ружьё и не заряжайся чересчур сам” .
После того как накал страстей заметно ослаб, Мишель Дудье, проявивший в тот день наибольшую активность, поведал оставшейся в курилке публике о том, как Костыль в очередной раз нагрел на открытии теперь уже станционных охотников (Это тема отдельного рассказа, и если будет желание - я вам его представлю в сле-дующий раз). И вдруг без всякого перехода обратился к угрюмо усмехавшемуся и не проронившему за всё время ни единого слова Пашке Тигролову - крупному, но рыхлому мужику с перебитым (“боксёрским”) носом:
- Павел, князь ты мой прекрасный!
Что притих, как день ненастный,
опечалился чему?
И дальше прозой:
- Чего сидишь такой смурной, не похвалишься своими результатами?
А тот в ответ:
- И-и-и, милый, какая теперь у меня охота, так - одно название: совсем нынче обеднял здоровьишком-то. На утей ещё когда-никогда выбираюсь, а чтоб зайцев, как в прежние времена, погонять - ноги отстёгиваются, и задыхаюсь опять-таки при ходьбе... Раньше-то охоту на косых шибко уважал. И с подхода, и загоном, а самое милое - с гончаками. Бывало вот так же, на октябрьские выберешься следы раскру-чивать, кругом благодать: воздух такой чистый и прозрачный, ну прямо как “Сто-личная” барнаульского разлива; снежок под ногой, как огурчик малосольный, по-хрустывает. Одним словом - именины сердца! Вечерком обратно возвертаешься, умаешься, конечно, как собака. К калитке подходишь, и одна мысль в башке: в баньку и на боковую. Подвесишь в сенях русачка повыше, чтоб за ночь мыши не пообстригли, и в хату. А там: стол - полная чаша, и родственничков, чертей полоса-тых, столько нанесло, - яблоку не упасть; а по телеку “Ленин в Октябре” показыва-ют. Словом, “есть у революции начало, нет у революции конца...” Теперь только одни воспоминания и остались. Видно, отвоевался с зайцами-то, полная выходит мне капитуляция...
- Ну, ты это зря перед ними белый флаг выбрасываешь. Ведь можно и так устро-ить, что не ты за ними, а они к тебе сами на мушку заявятся. Про ночную охоту на засидках что-нибудь слышал?
- Да слышать-то, конечно, слышал, но где здесь поблизости сенные скирды в по-лях найдёшь? Сейчас не то что сено, солому и ту с полей ещё до снега на колхозные сеновалы свозят, а у нас в посёлке их нет.
- Зато есть Свеклопункт, - тут же подхватил Мишель Дудье, - а свекла для зайца тоже, что морковка, только слаще и больше. Большому же куску, сам знаешь, и рот радуется. Короче, сейчас ночи лунные, вот и дуй, как стемнеет, на Свеклопункт. Он на краю села, за ним уже поля начинаются - зайцы просто обязаны на свекольный бурт наведываться. Да ты не сомневайся, потом мне ещё и “спасибо” скажешь!..
2.
Что не говори, а за мою манеру повествования меня точно следовало бы хоро-шенько высечь! Скачу как сорока с пятого на десятое: то за одно ухвачусь, то за другое. А “генеральной линии”, как говорили наши “отцы народов”, у меня и с лу-пой не найдёшь. Не линия, а пунктир какой-то, да ещё и с многоточиями. Посудите сами: ну ведь собрал здесь в кучу-малу, кажется, всех кого надо и не надо: начиная с Мишеля Дудье, Цапеля, Китай-города, и кончая Н.В.Гоголем. Сашку Агронома с Инженером Василием - и тех своим вниманием не обделил. А такую легендарную личность, как Пашка Тигролов, пропустил... Вот уж воистину: “Слона-то я и не приметил!” А ещё в писатели лезу!.. Так что, пока наш охотничий клуб закончил своё очередное заседание и распустился до следующего понедельника, дозвольте мне исправить свою досадную оплошность.
Итак, про Пашку Тигролова… Он появился в нашем селе несколько лет назад. А до этого обитал в небольшой, на полсотни дворов, деревушке с красивым названием - Красный Урал. Да и сама деревушка была подстать своему названию. Стояла она на пригорке. Вокруг простирались хлебные поля, чередуясь с берёзовыми колками. А ниже прихотливо извивалась речка Кулунда, образуя своими бесчисленными плё-сами, протоками и старицами рай земной для рыбы и всевозможной пернатой дичи. Жили здесь люди и радовались. С утра и до ночи трудились на своей земле-кормилице, а в свободное время, буде такое появлялось, и взрослые и ребятишки пропадали на Кулунде. Купались, рыбачили, охотились. Крепко держались корнями за свою малую родину. Но ... признали “наверху” Красный Урал неперспективной деревней и предложили её жителям переселиться в лучшие, так сказать, места - на центральную совхозную усадьбу. Красноуральцы заупрямились: кому же охота вот так, с бухты-барахты, покидать своё “насиженное место”?! “Сверху” пришла дирек-тива: закрыть единственный в деревне магазин. Местный люд покряхтел, но высто-ял (тем более, что в том магазине акромя водки с солью да папирос со спичками и брать-то было нечего). И тогда отрубили электричество… Этого, уже привыкшие к благам цивилизации, люди вынести не смогли. Как и предвидели “сверху”, враз со-рвались они с “неперспективного” места и ... поразбежались кто-куда. На централь-ную усадьбу перебрались только 2-3 семьи, не больше. Остальные: кто в райцентр, кто на станцию, а большинство - в город. Так и мыкаются там кой-как до сих пор. Поставили крест на деревенской жизни, но и “городскими” толком не стали.
Что и говорить, сколько таких Красных Уралов было “ликвидировано” по всей стране - сотни, ... нет, тысячи! Да и сейчас этот своеобразный геноцид продолжает-ся, приняв несколько иные формы. А кому стало от этого лучше?
Лично мне единственная польза от этого видится в одном: в нашем селе объя-вился Пашка Тигролов! Хотя, в “тигролова” его перекрестили уже у нас. А у своих земляков, как я недавно выяснил, он именовался не иначе, как Пашка Бугай. И вер-но, вставь только кольцо в его перешибленный нос - получится вылитый колхозный бугай-производитель, правда, несколько потерявший свою спортивную форму. Ши-роченная шея, такую раньше на Руси называли “выей”, подпирает большую кудла-тую голову. Из-под вечно хмурого “набыченного” лба вас насквозь буравят налитые кровью глазки. Массивная нижняя челюсть в постоянной работе - будто жвачку пе-режёвывает. А чего стоят его кулаки, каждый размером с футбольный мяч! Одного беглого взгляда на его недюжинную фигуру достаточно для того, чтобы понять, кто у них в деревне был “самый главный”. Хотя, впечатление несколько портят его за-плывшие жирком формы и какой-то нездоровый цвет лица.
Зашёл я как-то к нему в кузню. Слово-за-слово, разговорились с ним про его жи-тьё-бытьё:
- Ну и здоров же ты, Пашка! С такой репой, как у тебя, только на спортивном помосте выступать. От одного только вида тебя бы всего медалями пообвешали. Та-кой божий дар сгубил в глуши зазря!
А он:
- Да, что и говорить, действительно, в прежние молодые годы здоров был, как бычок-двулеток. Бывало, мешки центнеровые на тележку, словно мячики швырял. Какая где драка-заваруха, я тут как тут - на передних рубежах. Одних только зубов столько в свою бытность навышибал, что мне наш районный зубопротезист, можно сказать, жизнью своей благополучной обязан. Почитай, вся мужская половина на-шей округи через меня в его руках перебывала!..
А если насчёт выпить, и тут противу меня редко кто устоять мог. Я вот недавно в какой-то книжке интересный факт вычитал. Там один мужик похваляется, что он однажды на свои именины четверть вытрескал. Врать не буду, мне по стольку за раз “на грудь” принимать не приходилось. Да и не шибко-то у нас на задарма выпивкой потчуют. Но одно могу сказать твёрдо: покудова штук пять гранёных стаканов пер-вача не заглочу, меня из-за стола не вышибешь. Была бы только закусь! Ни одна ма-ло-мальская гулянка без меня не обходилась - на все здоровья хватало. Бывало, так упьёшься, что в той песне: ноги до дому донести не могут. Уткнёшься мордой в сугроб под чьим-нибудь забором и проваляешься так чуть не всю ночь. Под утро очнёшься, отряхнёшься, харю свою снежком оботрёшь и - как огурчик! Ни тебе кашля, ни простуды или другой какой болячки - ничего не приставало. Так вот на тебе. Только пятый десяток разменял и будто меня по пьянке подменили. Был му-жик, а сделался инвалид. Сердце скрипит, давление скачет, печёнка пошаливает, требуха в хандре, а кости ревматизмом покрылись. Про одышку уже и не говорю. Словом, в какой орган пальцем ни ткни - ни одной здоровой жилочки не найдёшь. И с чего - в толк не возьму? Такая, видно мужицкая доля: работаем-то на износ. Не то, что бабы. У них какие заботы? - Ну, там бельишко постирать, пожрать изготовить, детишек нарожать да по хозяйству управиться - и всё! А мы - кормильцы, на нас вся ячейка общества содержится. Вот и сжигаем себя до времени без остатку. Ты по-гляди: по деревне из пенсионеров одни только бабки. Редко-редко где старика-мухомора увидишь. Да и то какой-нибудь бывший интеллигент: из врачей там или из учителей. А нашего брата-работягу среди пенсионеров и днём с огнём не сы-щешь... Вот и не живу я теперь, а белый свет копчу. В мордобои, ни боже упаси, не встреваю. Меня нынче самого любой малец так отделать может, не то, что к зубо-протезисту, к костоправу на приём записываться придётся. Выпивать тоже лишний раз остерегаюсь - врачи не рекомендуют. Да и прежнего куража от выпивки не по-лучаю. Из всех радостей жизни разве, что одна утеха и осталась - охота...
Ну вот, теперь, когда и вы со мной прослушали эту своеобразную «песню ва-ряжского гостя» в Пашкином исполнении, вам легко будет получить полное пред-ставление об его персоне. И я уже со спокойной совестью могу продолжить своё повествование.
3.
Через неделю, в нынешний понедельник, на очередном заседании нашего клуба, немного опоздав к началу, объявился Пашка Тигролов. Видок у него был ещё тот: одежда помятая, харя опухшая, голос сиплый, а в трясущихся руках чайник, с носи-ком которого он то и дело “целуется”. По всему видно, что человек переживает не самые лучшие мгновения своей жизни. Тут между Пашкой и Мишелем Дудье про-изошёл следующий диалог.
Мишка: “Откуда ты, прелестное дитя? Никак, с ночного бала-маскарада? Тебя и по сей час не узнаешь. А где же ваш смокинг и белые перчатки?”
Пашка: “Ох, погоди, дай дух перевести... Ну, насчёт перчаток ты загнул, а вот белый маскхалат у меня здесь с собой, в раздевалке лежит, и ружьё там же. Я ведь прямо с охоты и на работу. Почитай, две ночи не спамши. Так в раздевалке и отлё-живался - меня мужики моим маскхалатом прикрыли, чуть обед не проспал”.
Мишка: “Что? Две ночи на охоте? Зайцев, поди, воз наколотил? Рассказывай толком, хватит тебе воду дудонить”.
Пашка: “ Нет, по совести говоря, зайцев я и в глаза не видел. Но охотой очень доволен, вот только башка раскалывается... Саня (это к Цапелю), будь другом, сго-няй в столовую за чайком (протягивает ему чайник). Кстати, Мишка, с меня бутыл-ка... Да тише вы, дьяволы, не зудите, счас всё расскажу по порядку.
...Значит так. Послушал я в прошлый понедельник Мишкиного совета и решил: надо спытать, чем чёрт не шутит! В эту субботу, после баньки, засиделись мы с ку-мом до темна, побалакали о том, о сём. Кум - домой, а я на охоту засобирался. Оделся потепле: ну, там ватники, валенки, куфайка - всё как положено. Даже фона-рик не забыл. Сверху маскхалат напялил. Ружьё в руки и подался. Пробирался до свекольника огородами, чтоб людей своим видом не смущать. Не то встренут в тем-ноте, подумают ещё, что приведение, - греха не оберёшься.
На самом свекольнике походил вокруг бурта, поискал, где ловчее засидку уст-роить. Сперва пристроился в бурьяне у забора, что со стороны посёлка. Сидеть удобно, а обзор плохой: зайцы ведь не от домов набегут, а с поля, его же бурт заго-раживает. Перебрался на другую сторону - луна в морду слепит, и от бурта тень по земле, ничего не видно. Тут меня осенило: забрался на самый бурт - вот красота! Сверху обзор на все стороны, а снизу, от свеклы, тёплый дух идёт. Ташкент! Устро-ился поудобней, окопчик наверху сообразил и занял круговую оборону. Только я затих, слышу, у забора шорох какой-то подозрительный. “Во, - думаю, - началось. Если так дело дальше пойдёт, то и патронов не хватит”. Взвёл курки. Глядь-поглядь, - тьфу, нечистая сила, - это какой-то мужик в заборную дыру протиснулся, согнулся в три погибели и короткими перебежками в мою сторону. Я сперва-то подумал, что это ещё один бедолага на засидку явился. Хотел ему уже голос подать, смотрю, а он откеда-то мешок извлёк и давай в него свеклу набрасывать. Я сижу, жду, когда он его наполнит и скроется с глаз долой. Слышу, перестал вроде корнеплодами шур-шать - значит сейчас уберётся. Нет, опять зашелестел: за второй мешок принялся. Ну, тут уже у меня всякое терпение лопнуло. “Счас, - думаю, - устрою тебе сцену: жадность фраера сгубила”. Достал потихоньку фонарик и полоснул по его фигуре пучком света... Я до этого считал, что ... как её?.. ага: телепортация толь-ко в кино бывает, а тут сам с таким явлением столкнулся. Главное дело, был чело-век, р-раз - и нет человека: испарился, даже лица не успел рассмотреть. Лишь один мешок агромадный стоит и на боку у него красная метка... Ох, и смеялся же я! На-верное, на другом конце посёлка слышно было. Но смех смехом, а мешок этот как пуп на ровном месте. Эдак он мне всех косых пораспугает. Делать нечего, выбрался из засады, и волоком его в бурьяны, что у забора. Ещё подумал: “Как же этот бедо-лага собирался его на себе верхом тащить, мало того, второй набивать начал? Чё жадность с людьми-то делает!”
Только с мешком управился, только в засидке схоронился, ...ну ё-моё, ещё один любитель сладкой жизни прётся. Дождался я, когда он свою тару наполнит и, также над ним эксперимент с телепортацией произвёл. Получилось что надо... Короче го-воря, через пару часов у меня, таким макаром, в бурьянах уже пять мешков отбор-ной свеклы лежало. С шестым, правда, осечка вышла. Где-то около полуночи какая-то бабка на полусогнутых притрусила. Сделала “петлю” по периметру забора, за-тем: боком-боком, скидками и - к бурту (вот что значит сталинская закваска). Толь-ко она свою торбу набила, а тут и я с фонариком: картина Репина “Не ждали”. Ой, чё тут со старушенцией изделалось! Я уж испугался, что она от разрыву сердца пре-ставится. Нет, крепенькая оказалась, да ещё какая крепенькая. Лишь взвизгнула по-заячьи, хвать свой мешок и в обнимку с ним к забору. В дыру не угадала, а прямо верхом через забор на другую сторону перемахнула. И мешок с собой. Вот и поди ж ты. Поглядишь на такую, - ну божий одуванчик, в чём душа теплится. Ей на нашем погосте, кажется, который год прогулы ставят. А она, гляди, какие акробатические номера откалывает. Чистый цирк!.. Вот вы ржёте, а у меня через этих прохиндеев вся охота накрылась. Но слушайте дальше, я вам самого главного недорассказал…
После той бабки долго никого не было, я уж подрёмывать было начал. Вдруг где-то мотоцикл застрекотал. И слышно по звуку - приближается. Смотрю, а от ве-совой, через ворота, к бурту кобель костылёвский чешет, следом сам Костыль, как всегда без света, на своём мотоцикле, и сзади арба телепается. Врезался с разгона в свеклу и двигатель заглушил. Кобель же его вокруг бегает, на все подозрительные места метки ставит. “Во, - думаю, - Костыль - это тебе не бабка, сталинизмом при-шибленная. Этот - герой нашего времени: ни хрена не боится. Только на кой ляд он сюда припёрся? У него в хозяйстве ни свиньи, ни коровы. Одна собака да баба, что похуже любой собаки. - Кого же он свеклой кормить надумал?” Хотел было я рот открыть, а он меня уже сам окликает (вот чёрт лупатый, недаром он по ночам без света ездит): “Пашка, ты чего это там спрятался? Вылазь, не бойся. Это я, свой! Да-вай сюда, подсобишь мне мешки заполнять, а заодно и твои загрузим”. Выбрался я, уж в который раз, из своей засидки и к Костылю. Он со мной культурно так, за руч-ку, поздоровкался и тут же мешок пустой всучил: подержи, мол. Пока его мешки наполняли, я ему свои мытарства обсказывал. Костыль от смеха чуть по земле не катался. Потом отдышался и командует: “Тащи сюда свои трофеи, мы их в расход на пользу дела пустим. Я тут подряд взял: немощных старушек свеколкой обеспе-чиваю, а они меня за то своей продукцией благодарят. Хочешь, вступай ко мне в компаньоны, вдвоём веселей”. Ну, чего оставалось делать: сидеть здесь дальше - очевидно, что толку не будет, да и замёрз как цуцик. Побросали мы его и мои меш-ки в арбу. Кобеля в коляску посадили, я сзади устроился (мотоцикл аж захристел) и - малым ходом в Дубровку. Там у бабки Карпенчихи произвели бартер: мы ей - свеклу, она нам - трёхлитровую банку свекольного первача. Покидали пустые меш-ки в арбу и айда к себе, в родные пенаты. Чуть свет завалились на нейтральную территорию - к моему куму. Он мужик самостоятельный, в смысле холостой, и гос-тям всегда рад. Словом, “есть у революции начало, нет у революции конца”, - всё воскресенье гудели. А утром, смутно помню, они меня в арбу, как куль, бросили и, в каком виде был, сюда на работу доставили...”
После того как смеховые раскаты несколько поутихли, Мишель Дудье попросил слова: “Господа! Вношу предложение: за оборону свекольного бурта от мародёрст-вующих расхитителей государственной собственности - наградить Павла Петрови-ча Титаренко, партийная кличка Пашка Тигролов, орденом Сутулова третьей степе-ни! Кто - против?.. Кто - за?.. Единогласно!”
После этих слов он порылся в своих карманах, извлёк оттуда пригоршню бол-тов, тщательно отобрал самый новый. Продел его резьбой наружу в пуговичную пе-тельку, что на уровне пупа у Пашкиной спецовки, и под одобрительный хохот при-сутствующих завернул сверху гайку. А когда жал ему руку, то как бы между прочим обронил: “Да, кстати, Пашка, ты верни мешок, ну тот, что с красной меткой. Мне чужого не надо, но от своего я никогда не откажусь...”
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- ----------------------------------------------------------------------------------------------------------
1. Гайд-парк - один из наиболее крупных парков Лондона; традиционное место политических митингов и соб-раний.
2. М. Блюм и И. Шишкин - авторы справочника “Охотничье ружьё”.
3. А. Мазовер - видный советский кинолог, автор книги “Охотничьи собаки”.
4. Цапель - так в одном из анекдотов назывался “муж цапли”.
---------------------------------------------
Сообщение отредактировал kot0458 - Вторник, 28 Января 2014, 18:22 |
| |
| |
| kot0458 |
Дата: Вторник, 28 Января 2014, 19:21 | Сообщение # 4 |
H&F призывник
Группа: Пользователь сети НРОсК.
Сообщений: 5
Награды: 7
Сейчас: На охоте или рыбалке...
| Светлой памяти Елены Журавлёвой посвящаю…
НА ЗАСИДКАХ – 2
или
По чужим монастырям
Эпиграф:
Начинается охотничий сезон. То-то опять
брехни всякой будет!
В.Стародумов.
1.
Моему Благосклонному Читателю уже кое-что известно о нашей местной досто-примечательности - Косте Гриценко, по прозвищу Костыль. Я как-то представлял и его самого, и имеющуюся у него частную собственность: борзого кобеля по кличке Жилин и мотоцикл марки ИЖ-49. И вот теперь снова рискну обратиться к этой весьма колоритной фигуре, с тем, чтобы в более развёрнутом виде представить вам другие грани этого своеобразного украшения нашего села.
Дать однозначную оценку его характеру весьма затруднительно. На первый взгляд, он производит впечатление простоватого и немногословного флегматика. Но под этим показным простодушием скрывается хитрый и, я бы сказал, изворотли-вый тип, обладающий своеобразным чувством юмора.
Внешность у него самая карикатурная: несмотря на чуть ли не саженный рост, весит он не многим более трёх пудов, да и то в одежде. Глядя на его утлые конечно-сти, просто диву даёшься: и как это они не переломятся, подобно спичкам, от тех жизненных перегрузок, коим постоянно подвергается их владелец? Какова его ше-велюра, и есть ли она вообще, - этого, пожалуй, никто вам наверняка не скажет по причине того, что он круглый год носит на голове ушанку. Сшита она из меха неиз-вестного современной науке зверя: какая-то помесь полосатой гиены и задней части павиана. Впрочем, сам Костыль с гордостью именует это “пыжиком”. Из под из-вестной теперь и вам ушанки выглядывает маленькое, сухонькое, какое-то “птичье” личико, нижняя часть которого покрыта скудной растительностью, проступающей пегими кустами. Всё оттого, что Костылева жена регулярно устраивает там “про-полку”, ввиду какой-нибудь очередной его провинности.
Раз уж я упомянул его жену, то не грех и о ней рассказать по подробней. Она яв-ляется полной противоположностью своего “дрожа(й)щего” супруга. Представьте себе несколько закормленную таксу рыжей масти: маленькая, толстенькая и на кри-воватых ножках. Прибавьте к этому ядовитый скандальный характер, который так-же свойственен вышеупомянутой породе и, - портрет готов! Злые языки нарекли её Каштанкой. Но назвать её так в лицо - не родился ещё такой герой. Мужика своего она “поедом ест”, и надо быть Костылем, чтобы так стоически и даже как-то пре-небрежительно переносить её бесконечные, говоря языком специалистов-норников, “хватки”. А впрочем, он и дома-то бывает нечасто. Наверное, потому что Каштанка, подобно всё той же дипломированной таксе, сразу выставляет своего “поноривше-гося” супруга...
Одним из самых больших увлечений Костыля является охота. Она у него на вто-ром месте, сразу после главного деревенского хобби: “игры в литробол”. Охотится он с одинаковым азартом на всё то, на что только можно охотиться, и всеми мыс-лимыми и немыслимыми способами и орудиями. Причём, вся охота у него осущест-вляется под девизом: “Максимум эффективности при минимуме затрат”. Он, на-пример, за всю свою бытность не истратил ни копейки на приобретение боеприпа-сов, так как безвозмездно занимает всё необходимое у коллег по увлечению. У од-ного “нашкуляет” десятка два капсюлей, у другого - “жменю” пороха. А чего стоит его необычайное чутьё на то, кто-где льёт дробь!! (Кстати, такое же чутьё у него и на выпивку.) Только лишь мужики скучкуются за сараями с дроболейкой, не успеют ещё и паяльные лампы разжечь, Костыль уже тут как тут - “падает к ним на хвост”. Хлопочет, даёт дельные советы, ныряет рукой в ведро за готовой продукцией, при-дирчиво её рассматривает, пробует на зуб... Глядишь, а он уже тут самый главный! Командует. Одному: “Прибавь огня”, другому: “Долей воды”, третьему: “Подбрось свинцу”. Следующего по счёту командирует “в шинок за обмывкой, штоб дробь круглей лилась”. Ну, мужики, делать нечего, и делятся с ним: отдают ему весь ли-тейный брак. “Лепёшки”, “огурцы”, с хвостами, со свищами, а также нестандартные по размерам - от “мышиного глазу” и до “фасоли” включительно. Но Костыль не в претензии. Во-первых, “дарёному коню в зубы не заглядывают”; а во-вторых, этой своеобразной “шрапнелью” он небезуспешно отстреливает всё подряд без разбору: от перепёлки и до косули. “Шрапнель”, вылетая из стволов его ружья, производит такой ужасающей силы свист и вой, похожий на звук падающей авиационной бом-бы, что у новичков, впервые попавших с Костылём на совместную охоту, аж кровь в жилах стынет, и волосы дыбом встают...
Да, чуть ещё не забыл упомянуть, что вместо пыжей Костыль использует дре-весные опилки. По этой причине он, после нескольких ружейных салютов, с ног и до ушанки покрывается “перхотью”.
Но чаще всего Костыль “одалживается” уже снаряженными патронами. Для это-го у него отлажена своеобразная беспроигрышная тактика. Вылавливает он, скажем, очередную жертву и под большим секретом сообщает ей, что, например, нашёл та-кое озеро, где “ тех уток как грязи: ногой ступить некуда!” Ну, у “жертвы”, естест-венно, глаза загораются “галогенками”, и она вьюном перед Костылем вьётся, что-бы тот “показал место”. А Костыль: “ Я бы рад, мине и самому ещё раз туда вы-браться охота, дык у мине патронов нема, - все там пораспулял. Виданное ли дело: два десятка крякашей за зорю взял, а мог бы и больше, если бы...” и т.д. И всё! “Жертва” сама, как говорится, “на блюдечке с голубой каёмочкой” тащит искусите-лю два-три десятка патронов, считая при этом себя самой хитрой на свете. Костыль не гордый: от подачек не отказывается. А дальше уже, как правило, на поверку ока-зывается, что “та утка как в воду канула, а ведь ещё вчера...” и т.д.
Но и некоторые “жертвы”, особенно из числа “бывших в употреблении”, перед Костылем в долгу не остаются. Бывает, что подсовывают ему такие “снаряды”, на какие только способна уже их фантазия. Самая невинная шалость, когда в гильзу вставляется пустой капсюль, или нет пороха, или вместо дроби засыпают либо соль, либо горох. Здесь с особой, я бы сказал, иезуитской изощрённостью действует Ми-шель Дудье. Но и того понять можно: Костыль - его ближайший сосед, в связи с чем домогается до Мишеля чаще всего. И потому у последнего про запас всегда имеются “спецпатроны под Костыля”. Любые на выбор: с двойным зарядом поро-ха; с дробью, пересыпанной “для кучности” красным молотым перцем; ну и с дру-гими, тому подобными сюрпризами. В последнее время, если Костылю, “куды де-ваться”, приходится пулять “Мишкиными шутихами”, то он сначала крестится сво-бодной левой рукой, затем по-черепашьи втягивает голову в плечи по самую ушан-ку и закрывает оба глаза. А после выстрела тщательно осматривает своё ружьё. И тому есть особая причина!
Пару лет назад Мишелевой компании удалось каким-то чудом добыть лицензию на отстрел косули (или “козы”, как говорят у нас). Костыль, естественно, затесался к ним: “Знаю верное место, иде этих коз, как грязи...” Дошло до дела, он, обычная история свои патроны “дома позабыл”. Ну, Мишель и дал ему пару штук из своих запасов. Костыль, уже наученный горьким опытом, взял их с опаской, словно ампу-лы с цианистым калием. Но тот его успокоил: “ Бери, не сомневайся. Они у меня пулями Майера заряжены. Это такие: с дыркой посередке, а в ней резьба, - чтобы от воздуха закручивались - для точности боя”. И надо же тому случиться: выскочил ко-зёл ни на кого другого, как на Костыля! Тот “вдарил” по нему и уложил наповал. Все сбежались к трофею, радуются, Костыля поздравляют. И тут кто-то говорит: “ Костя, а чего это у тебя один ствол как торцовый гаечный ключ?” Он глянул и аж побелел. Действительно, правый ствол, из которого только что стрелял, в чоке при-нял форму шестигранника - хоть болты им закручивай! Тут же вытащил из левого ствола оставшийся патрон, расковырял его, а там: обыкновенная гайка “на семна-дцать”. - Вот те и пуля Майера! Во истину, “с дыркой посерёдке, а в ней резьба!” С нашим зверобоем тут истерика сделалась. Насилу его мужики от Мишеля оттащи-ли... Долго Костыль после этого на него дулся, но потом ничего, отошёл. А сейчас даже доволен, говорит, что “шестигранный чок хорошо дробь кладёт”.
А вот ещё был с Костылем случай... хотя, давайте всё по порядку. Итак, пред-ставьте себе следующую мизансцену: понедельник; курилка; идёт обсуждение ми-нувшего открытия зимнего сезона, “пришедшего как раз на октябрьские праздни-ки”. После бурных и длительных дебатов, когда “накал страстей заметно ослаб, Мишель Дудье... поведал оставшейся в курилке публике...” А что он поведал - слу-шайте сами:
2.
“...В пятницу , 6 ноября, накануне открытия, взял я отгул и рванул в райцентр - путёвок прикупить на всю нашу компанию, да бензином к охоте затариться. В “Доме охотника”, сами знаете, что перед открытием творится. Народу - пушкой не пробьёшь. Понакурено: дым - коромыслом, и вокруг: жу-жу-жу... Будто в улей, ды-мом растревоженный угодил. К председателю не подступиться. В мирное время его Толькой кличут, а сейчас восседает важный такой - Анатолий Иванович и, подобно Зевсу-громовержцу, команды егерям подаёт: “Выпиши тому, выпиши другому...” - Упивается человек кратким мигом почёта и всемогущества. Пока дожидался ауди-енции с этим “халифом на час”, с мужиками потрепался. У них только и разговору: куда, с кем, на чём, по скольку и чего с собой брать... И всех мандраж бьёт в пред-вкушении.
...Сгрёб я свои путёвки и покатил на заправку. Подъезжаю, что такое?! Машин в очереди - штук до полусотни. А сама очередь в виде кольца: машины как на арене цирка кругами ездят. Которая заправится, сразу же по новой в хвост очереди при-страивается. Кое-как приткнулся и я на своём “москвичонке” в тот круговорот и спрашиваю: “Накой, мол, мужики хороводы крутите? К завтрашней демонстрации, что ли тренируетесь?” А они в ответ, эдак неласково: “Вона, читай, коли грамот-ный!” И пальцами в объявление тычут, что к окошку заправочной прилеплено. Под-хожу, читаю: “В связи с распоряжением райисполкома, норма отпуска бензина не более 10 литров за одну заправку” . Вот оно что! Прикинул: чтоб полный бак за-лить, придётся четыре “круга почёта” совершить. Что ж делать, до темна, поди, управлюсь. И начал круги нарезать. Снаружи мороз под минус двадцать, и снежок сыплет (пороша!), а я лишний раз двигатель не завожу, чтоб горючку зазря не па-лить. Потому и в салоне дубак, в пору хоть волков морозить. Ну, волков - не волков, а энтих “слуг народа” широкомордых, что придумали над нами очередное издева-тельство, не мешало бы самих вот так полдня покружить. Глядишь, может малость поумнели бы!
Где-то в районе моего третьего витка, смотрю, подлетает к заправке бортовой Уазик-”головастик”. За рулём Миня Копейка и с ним его свояк, а мой соседушко - Костыль. Я их, как земляков, пропустил перед собой. Они ко мне с тем же вопро-сом, что и все вновь подъезжающие. Ну, я им пояснил обстановку. Костыль: “Ё-пэ-рэ-сэ-тэ..., это выходит нам тут что: до ночи пропеллером крутиться?! Чёрт дёрнул с Копейкой увязаться - он мине пообещал литров двадцать к открытию нацедить”. За-тем залез в кабину и давай о чём-то со свояком шушукаться. Тот сначала был неве-сел и вдруг ка-а-ак зальётся смехом, аж голову на баранку уронил. И только через силу из себя выдавливает: “Ой, не могу..., ну ты и кловун!” А Костыль ему кулак кажет: “ Смотри, испортишь дело - сам у меня покойником станешь!” И с этими словами стал... раздеваться. Разделся. Остался в одних носках, шапке и сатиновых трусах. Как сейчас помню: труселя в горошек, агромадные такие, до колен, - семей-ные, одним словом. Костылёвы ноги торчат из них, как карандаши из бочки. Затем он в этаком виде забрался в кузов УАЗика, где снял с себя уже и носки. Лёг и при-крылся с головой лежащей там тряпицей - палатка, наверное, вся какая-то драная. У меня от удивления аж глаза на лоб полезли. Ведь не месяц же май, - тут и в шубе-то зуб на зуб не попадёт! Я к Копейке, а тот уже дух перевёл и рукой меня отстраняет: “Не встревай, лучше смотри: мы щас здеся бесплатную спектаклю устроим”.
Как подъехали они к колонке, Копейка пистолет в бак запхал и - до заправки. В окошко, куда деньги суют, мордой уткнулся и что-то туда, с надрывом в голосе, кричит. Мне из своей машины слов не разобрать. Долго у него с заправщицей через эту амбразуру перепалка шла, я уж и наружу выбрался, интересуюсь, чем дело кон-чится. Вдруг из заправочной выскакивает бабень, центнера на полтора весом, и на всех парах прёт к колонке, да так, что щёки студнем трясутся. Кричит: “Будя бре-хать: “покойника везу”. Что только не придумают, лишь бы на халяву заправиться. А ну, отъезжай, не то я тебя счас так энтим шлангом перепояшу, - ты у меня сам жмуриком станешь!” Выхватила пистолет из ихнего бака и в Копейку им так и це-лит. - Взбеленилась баба! А Копейка: “Не веришь? Так на, смотри!” И сдёрнул де-рюжку с лежащего Костыля. Я глянул и обомлел... Лежит себе Костыль, закрыв глаза - ну, блин, вылитый покойник! Весь синий, худой, и ни один мускул на нём не дрогнет, Хотя, там и мускулов-то нету - кожа да кости. И что бросилось в глаза: на пальцах его волосатых ног - длинные, скрюченные как у орла ногти. Цветом жёл-тые, будто прокуренные. Бабень лишь на него взглянула да ка-а-ак заверещит поро-сёнком и бегом, ещё шибче, обратно покатилась. Копейка ей вослед: “Вот-вот, не заправишь доверху, так и простою всю ночь с энтим мертвяком у твоей бендюжки. Мине его, может, за сто вёрст везти. А она, вишь, лимиты тут устраивает!”
Только толстуха дверь за собой захлопнула, пистолет вроде того и ждал: сразу бензином зажурчал. Уж и бак полный, а он всё льёт и льёт. Как через край попёрло, я его подхватил да в свою горловину запихал. И мне, с перепугу, под самую завязку накатила. Так вот и попользовался чужой славой!
...Ну, про нашу охоту чего рассказывать. Сами уже знаете, что бывает, если се-меро мужиков вместе соберутся на праздники... Не успели за огороды отъехать, сра-зу выпили по стопочке. Сперва “для сугреву”, затем за открытие охоты, следом за очередную годовщину великой Октябрьской революции, и... понеслось! Даже ружья не расчехляли. А так, посидели на полянке: выпили-закусили, языками почесали, песни попели, некоторые ещё и поплясали вокруг костра. И к обеду по домам раз-бежались: отмечать праздник в домашней обстановке.
Вечером вышел во двор у скотины управиться. Гляжу, а по нашей улице мото-цикл с коляской катит. На нём аж пятеро наших станционных гроздью висят, во все стороны ружейными стволами ощетинились. “Ну, - говорю сам себе, - цирк уехал, - клоуны остались! Эк они его бедолагу, словно мухи г.... облепили”. Проехали мимо меня к Костылёвским воротам, и давай их приступом брать. Ногами-кулаками сту-чат, угрозы какие-то выкрикивают. Козе понятно: опять Костыль чего-нибудь отче-бучил, и пострадавшая сторона на разборки прикатила. “Да, - думаю, - пропал наш Костыль. От такой оравы, к тому ж ещё и с ружьями, так просто не отвертеться”. Но тут из ворот Каштанка выскочила да как кинется на мужиков. Отлаяла их так, что тем, наверное, мало не показалось. Досталось и им самим, и их родне, аж по седь-мое колено включительно. Ретировались бедолаги в срочном порядке. Стоят среди улицы и в загривках чешутся. Подошёл я к ним. Спрашиваю: “Это вы чего, мужики, с демонстрации, что ли едете? - Какую-нибудь там архитектурную композицию верхом на мотоцикле представляли, или как?” А они моего юмора не поняли. Вид-но, у них от Каштанкиной контратаки ещё контузия не прошла. “Нет, - отвечают, - это мы с охоты так едем”. И давай мне наперебой свои обиды высказывать. Я как в воду глядел: точно, нагрел их Костыль. На охоте. А дело было так...
3.
...Накануне сговорились станционные ехать охотиться вшестером на двух мото-циклах: Федотовом и Петюни Слёзкина. Утром собрались, а Петюни-то и нет. Подъехали к нему делегацией. Оказалось, жена под домашний арест его посадила. Вы же знаете Петюнину поговорку: “Кто празднику рад, тот за неделю пьян”? - Вот и перестарался. Жена и ружьё, и ключ от гаража спрятала, а самое главное: опохмелиться не дала! Тот и выбыл из игры. Стоят мужики, соображают, как даль-ше быть. Тут на их несчастье мимо Костыль катит на своём ИЖ-49 и с Жилиным в коляске (наверное, от свояка: поминки по “покойнику” с ним всю ночь справляли). Они ему: “Костыль, поехали с нами. А то у нас одной боевой единицы не хватает и с техникой напряжёнка”. А тот: “Коли будет выпить и закусить, то я согласен. Щас, только за ружьём сгоняю”. Федот, он у них за главного, ещё попросил его: “Ты только не бери с собой Жилина. Нас и так по трое на мотоцикл приходится, да к то-му же он у тебя шибко воровитый. Этим летом, пока мы на Мостовом с лодок рыба-чили, твой кобель все наши “сидора” распотрошил, и мой термос с чаем “кокнул”.
“Мухой” обернулся Костыль. Подлетел к ним на своём драндулете в полной экипировке: с ружьём на шее и пустым патронташем перепоясанный. Говорит им: “ Давайте, мужики, упрёмся подальше от посёлка - к Лабзовскому разъезду. Оттуда и погоним в сторону дома. Там нынче никого не будет, вся дичь - наша. Только вот у меня проблема: все заряды вышли. Помогите горю, кому сколько не жалко”. Ну, те от своих щедрот снабдили его: полный патронташ набил да ещё с пяток штук по карманам распихал. Да чего там - свои, дескать, люди - сочтёмся!
Больше часа пилили до той Лабзовки. Пока доехали, замёрзли как цуцики. Перед началом атаки остановились покурить да горячим чайком из термоса побаловаться. Костыль им: “Чай - не водка, много не выпьешь! Может, лучше вдарим по сто граммов для верности глаза, а то у меня что-то колосники горят”. Те в ответ: “Нет, у нас правило такое: до первой крови - ни капли в рот”. А у Костыля, наверное, дей-ствительно после ночных “поминок” уже ломка началась. Поди, башка гудит, трясёт всего, и в кишках - органная музыка. Но куда деваться, подчинился большинству. Стали мужики разбиваться на две группы, чтоб чередоваться: кому в загон, кому в засаду. А Костыль: “ Я в загоны ходить не могу. Во-первых, сами видите - какой больной. Во-вторых, в засады надо на мотоциклах заезжать, а я свой никому не до-верю. Он у меня без тормозов. Ещё расшибёте, а мне что же, пешком потом хо-дить?” Станционные покривились, но сдались: пусть пока так, а там видно будет.
Первым решили прочесать Лабзовский колок. Вы ж его знаете, он здоровый та-кой, густющий. В нём всегда дичь водится. А с одного краю у него лисьи норники, там и порешили засаду ставить. Костыль и тут не растерялся: у самых нор пристро-ился. Но как остальные охотники по другим номерам разошлись, у него возникла проблема: живот скрутило. Хоть плачь! Уж и загонщики тронулись - по всему колку шум такой, что и мёртвого поднимут. А он спустил портки, присел на корточки и для баланса на ружьё опёрся. Только “процесс пошёл”, глядит: лиса бежит, к норам правит. Прямо в руки к Костылю. Тот, не меняя позы, приложился по ней. Наповал уложил лисицу, но и сам пострадал при этом. Отдачей отбросило его прямо на соб-ственное свежеприготовленное произведение. И смех, и грех!
Мужики расселись на поляне “первую кровь” обмывать. Тем более, что и Витька Шмель зайца заполевал. А Костыль всё по кустам лазает, прошлогодней ветошью портки оттирает. Наконец, подошёл и он к “столу”. Мужики носами покрутили, но ничего не сказали - на охоте всякое бывает. Тем более - герой дня! Хватанул он пер-вую стопку, а Федот ему и говорит: “Молодец! Из такого необычного положения, а не упустил горжетку. Да, кстати, у нас принято: убиваешь первую лису или зайца - забираешь себе, а следующая дичь едёт по жеребьёвке тому, у кого пусто”. Костыль аж чуть второй стопкой не поперхнулся - ну и порядки у них! Но стерпел, ни слова не сказал. Подобедали, погнали дальше. Но охота у них после этого что-то не зада-лась (Костыль: “Мало обмыли!”). Наконец, добрались до Горелки - самый верный колок, никогда пустым не бывает. Костыль опять провернулся: остановил свой мо-тоцикл в перешейке, где “самый ход”, а Шмеля, что с ним в коляске сидел, дальше отослал: “Ой, Витя, - говорит, - беги к краю. Не то у меня опять в животе конфуз назревает. Как бы я тут тебе атмосферу не испортил”. Тот и ходу от него подальше, на всякий случай. И надо же, снова на Костыля лиса выскочила. Он её - хлоп! Затем сгрёб за хвост, забросил к себе в коляску и... уехал. Ещё Шмелю на прощанье “руч-кой сделал”, дескать: гуд бай! Витёк от такого нахального вероломства дар речи по-терял. Мужики его спрашивают: “Где Костыль?” А он стоит, разиня рот, и плечами пожимает.
Кое-как дотащились всей оравой до дому на оставшемся мотоцикле. Усталые, злые, как собаки. Ну, попадись на ту пору им Костыль - живьём бы его съели! Но, видно не судьба. Так и повернули от его ворот, “не солоно хлебамши”. И поделом, нашли с кем связываться...
...Сегодня утром иду на работу, а навстречу мне Костыль - со смены из котель-ной возвращается. Поздоровкался с ним: “Привет, Иван Сусанин! Что ж ты трофея-ми-то не похвалишься. Уже от других людей про твои подвиги узнаю. Здорово же ты их подкузьмил!” А он: “Миша, да что тут говорить! Если хочешь знать: они пе-редо мной ещё больше виноваты. Ишь, командуют: “Жилина не бери, до первой крови не пей”. - Что я им: Рембо что ли? И ещё вторую лису отдай чужому дяде. Я подумал-подумал и решил: “Что мне в чужой монастырь со своим уставом переть-ся?” Взял да и уехал от них к чертям собачьим!”
1 Описываемые события относятся к началу 90-х годов.
1* Имеется ввиду фильм “Первая кровь”, с главным героем Рембо (исполнитель Сильвестр Сталлоне). |
| |
| |
| kot0458 |
Дата: Среда, 05 Февраля 2014, 11:49 | Сообщение # 5 |
H&F призывник
Группа: Пользователь сети НРОсК.
Сообщений: 5
Награды: 7
Сейчас: На охоте или рыбалке...
| КОСТЫЛЁВСКИЕ МАРАФОНЫ
Эпиграф:
Каждый человек хуже, чем он хочет казаться,
но гораздо лучше, чем он кажется другим.
Научное открытие каннибалов о. Суматра
1.
Чтобы вы мне тут не говорили, а я так считаю: насчёт всяких там развлечений городскому жителю куда как проще. Вот, скажем, он пришёл с работы домой. Хотя, это не факт, что он именно так и поступит – городская жизнь, она ведь полна всяче-ских соблазнов… Но пусть, в нашем конкретном случае, отдельно взятый горожа-нин не придумал ничего лучшего, как, после своей трудовой вахты, всё-таки, объя-виться в своих апартаментах. Мало ли, может он вообще: по жизни – домосед. Ну, пришёл, а у него по хозяйству уже всё управлено: квартира протоплена, вода из крана – хоть залейся и любой температуры, животина…, хотя у него, поди, её, ак-ромя, может, тараканов, и нет в помине. Вместо огорода – польёт цветочки на подо-коннике – и всех делов. Добыл деликатесов из холодильника, не спеша отужинал, брык на топчан, пульт в руки и щёлкай по телику аж 10 программ. А если, вдруг, душа к высокому искусству потянется, то – нате вам, пожалуйста – редкую неделю к ним каких-нибудь залётных гастролеров не заносит. От Маши Распутиной и вплоть до очередных клонов «Фабрики звёзд». А то и сам Евгений Петросян собст-венной персоной, да ещё с Еленой Степаненко. Шутка ли! Веселись – не хочу!! Вот это жизнь!!! Разлюли – малина.
А у нас… Во-первых, по телику и особо смотреть не на что. Сквозь рябь кое-как полторы программы прорываются со своими рекламами пива и прокладок. Тоже мне – высокое искусство! А во-вторых, нет времени особо на всё это засматривать-ся. Не успеешь с работы прискакать - перехватишь чего-нибудь на скорую руку и – бегом в пригон, скотину управить. Затем: воды натаскать, в огородчике поковы-ряться; а если зимой, то снег раскидать, печь протопить… А тут тебе: сенокос, дро-ва, что-то по хозяйству подправить, и т.д., и т.п. Вот они какие, наши деревенские развлечения. Ни тебе столичных, ни пусть даже и поближе – отродясь ни каких га-стролёров не объявлялось. Разве что поп из райцентровской церкви: пару лет назад объявился тут у нас – село освящать. Приехал он тогда с кадилой, собрал гурт на-шенских старух, ну и мужиков из той категории, что не особо с головой в ладах. Че-го-то там им прогнусавил, кадилой помотал, понапустил ею жупелов, как от дымо-вой шашки. Затем деньгу сгрёб и – уехал. А наши дурни, после этого, на въезде в село агромадный крест водрузили. Вот и все официальные развлечения за послед-ние два года.
Так что с тоски можно было бы тут у нас засохнуть, если бы в каждой, наверное, даже самой захудалой деревушке не имелся свой «дежурный чудик». Этакий дед Щукарь, а то и сам Вася Тёркин местного разлива. Нам, в этом плане, особенно по-везло, так как у нас таких сразу двое. Это, конечно: Костя Гриценко, по прозвищу Костыль; и Мишка Дудкин, он же – Мишель Дудье. Причём, если первый из на-званных, совершает свои удивительные «подвиги», которые сделали бы честь даже и вышеуказанному деду Щукарю, то последний оповещает об них нашу обществен-ность. И делает это с комическими подробностями, которые раз от разу прибавля-ются в его повествованиях. Нет, ну, конечно, он, может, при этом немного и приви-рает. Но это – так, для стиля. Остаётся только загадкой: откуда сам Мишель узнаёт про Костылёвские похождения? К тому же, в таких, порой, пикантных деталях, буд-то лично сам всё снимал на скрытую камеру. Ведь некоторые - если не большинство - из своих похождений Костыль навряд стал бы афишировать. Разве только если не в подпитии. Впрочем, это с ним случается с завидным постоянством. То есть, ред-кий день без оного…
Тем паче всё эти его … «подвиги» как-то не тянут на титул «похождений». Это, скорей можно назвать ...если и не «шкодой», то уж «пакостью» - точно! И что примечательно: при всём этом, на кого другого, а вот на Костыля – ну, никак не по-лучается держать обиду. Он если и устроит тебе эту-самую пакость, то без всякой задней мысли. И учинит он её от всей широты своей чистой души и лёгкого сердца. Будь она (пакость) хоть в виде экспромта, так сказать: по ходу жизни, хоть – напро-тив того – хорошо продуманная акция. Виной тому, а вернее сказать: заслугой – яв-ляется его артистизм, невозмутимость и, конечно же, нешаблонность методов и приёмов. В качестве иллюстрации приведу три истории, поведанные нам (в разное время) Мишелем Дудье. А уж вы сами оцените правоту моих слов.
Итак…
2.
Третьего дня сблатовал Костыль погонять лисёшек. Чё, дескать, до начала нояб-ря две недели томиться, дожидаючи открытия охоты? Потом уже поздно будет. Конкурентов поразвелось, как собак нерезаных: по колкам такой шум и гам будет стоять – хоть святых выноси. Не столько тех лис, может, перебьют, сколько порас-шугают. Ищи их потом. Свищи. «А я, - подначивает - верное место знаю, иде цель-ный лисий выводок. Они пока ещё охотниками ненастёганные – бери их хоть голы-ми руками да шапки шей. Мех то у них теперь уже совсем подошёл». Уговорил – одним словом.
Поехали втроем: Федот на своём мотоцикле, я, ну и Костыль – за главного. В За-блудёнке болотина. Мы её прочесали. Костыль лисёшку подстрелил. И тут со сто-роны Кошарского колка - милицейский УАЗик. Видать, выстрел услыхали. Влупили сирену, фарами мигают и – к нам. Костыль: «Гони к ракитам!». Мчим. Погоня на хвосте. Только поравнялись с кустами ракитов - Костыль прыг из коляски. На ходу. В одной руке ружьё, в другой – добытая горжетка. И - как кенгуру - в самую чащо-бу. Только его и видели. Не проехали мы и двухсот метров, как УАЗик нас нагнал. Чё рассказывать, сами знаете: ружья конфисковали, протокол накатали. Завтра на комиссию ехать. Хорошо, если штрафом отделаемся. А если ружья совсем поотби-рают? А все Костыль… Попадись он тогда – убил бы… Вчера встречаю его. «Что ж ты, падла хитромудрая, нас на браконьерство подбил, и нас же подставил, а сам утек?» А он и тут отбрехался. Дескать, сами дураки – надо было не гонки там уст-раивать, а тоже в ракитник сигануть. И ищи ветра в поле! Уж потом, если чё, могли бы сказать, что вот, типа, испугались: а вдруг это за нами какие-нибудь «оборотни в погонах» гнались. Эвон, по телику говорят – сколько их нынче поразвелось!.. Так что мы ему ещё «спасибо» должны сказать. Ведь он для вас же старался, себя не жалеючи: самую главную улику с собой унёс. Незаконнодобытую дичь. А потому, у нас, акромя ружей, никакого другого компромата и не было. В смысле: отсутствие факта браконьерства и нанесения ущерба окружающей среде. «Подумаешь, - гово-рит - выехали на природу с ружьями! А может вы собирались эти-самые ружья при-стреливать? На предмет кучности. А где ж ещё? – В населённых пунктах ведь не дозволяется. А потому вернут вам ваши «кочерёжки», отделаетесь, может, неболь-шим штрафом». «К тому ж, - прибавляет - вы домой с конфортом добрались – на мотоцикле, а мне пришлось семь верст по бездорожью марафонить. Причём, поло-вину пути через ракитник продираться. Весь там поизодрался. Да с ружьем, да с ли-сицей. Да чуть не в припрыжку - надо ж было успеть до села, пока они там с вами валандались – протоколы строчили». Вот и выходит, что не он - нам за добытую ли-су, а, наоборот, мы - ему ещё и литру должны. За спасение наших «кочерёжек». Как это там, в одной сказке: «Битый небитого везёт…»?
3.
… Заколебали уже эти новогодние праздники. Сколько ж можно гульбанить? Никакого здоровья на такой отдых не хватит! Вот и решил я на нынешний старый новый год хоть немного проветриться: сгонять на лыжах до ракитов. Зайчишек по-гонять, а если повезет, то к праздничному столу убить косого. Ага, как же, убил… время и ноги… Но, как говориться: отдохнул, зато, хорошо, …правда, устал очень. Уже в сумерках чуть ни ползком на полусогнутых, полуживой от усталости при-плёлся домой. Скинул во дворе лыжи – будто из кандалов высвободился. Ружьё в сенях оставил, И только-было решил вздремнуть… Не имею представления: как там в тех городах, а у нас, сами знаете: так заведено, что народ на старый новый год шляется от двора ко двору и ...побирается (хотя, это называется «калядованием»). С вечера бесконечной вереницей в дом ломились дети (и чем позднее по времени, тем старше по возрасту) с предложением, типа: «Дядя, дай конфет (денежку), а то мы тебе тут сейчас ка-а-а-к понасыпем по всей хате: сею-сею, посеваю (и демонстри-ровали мешок с зернофуражом)…" Я сначала, как мог, откупался от такой незавид-ной перспективы: шуровать веником после своей охотничьей вахты... Но затем, ко-гда после полуночи, косяком повалил подвыпивший (и причём - изрядно) контин-гент из более взрослой аудитории нашего села и стал вымогать с меня уже и выпив-ку (вкупе с денежными претензиями) - я решил не открывать свою дверь для этих надоедливых проходимцев. За что и был наказан. Продрыхнув с устатку почти до обеда, вышел на двор и обнаружил свой почтовый ящик оторванным, что называет-ся «с мясом» от калитки и бездыханно лежащим в сугробе... Кроме того: спёрли мои любимые охотничьи лыжи, легкомысленно оставленные у крыльца. Но в качестве компенсации - наблевали (пардон) на крыльце...
Короче говоря: праздник удался!
Пока приторачивал на старое место почтовый ящик, глядь – а по моей вчераш-ней лыжне прёт какой-то незнакомый тип. В маскхалате и с ружьём в обнимку. То есть, судя по обличью – охотник. А вот судя по морде лица… Ну, на нём такое вы-ражение… примерно как у Ленина на буржуазию. Не ласковое – одним словом. «Что ещё за незваный гость?» - думаю. А он подкатил вплотную и… хвать меня за грудки. Да ещё мою же персону при этом и костерит. На чём свет стоит. Эротиче-скими словосочетаниями. Я сперва ажно даже и опешил. Вот уж точно: незваный гость – хуже татарина! Кой-как отбился от его рукопашной атаки. «В чём проблема, уважаемый?» - интересуюсь. Оказалось, что он из соседней деревни. Намедни пона-ставил в ракитах капканы на лис. Нынче утром надумал их проверить. Ни лис, ни капканов. Глядь, а в сторону нашего села какой-то охотник удаляется. На махах. Он – за ним, по проторенной лыжне. Ну и, видать, «колею» впопыхах как-то попутал – на мою вчерашнюю перескочил и - будто какой трамвай по чужим рельсам - к моей хате прикатил. Насилу ему втолковал (не без помощи весомого аргумента - снего-вой лопаты), что тут у него ошибочка вышла. Что я и сам невинно пострадавший. Эвон: лыжня-то ещё есть, а лыж уже… тю-тю – тоже скоммуниздили. Как и его капканы. Видать объявился у нас тут какой-то серийный маньяк… по охотницкой экипировки. А что – запросто! Нынче оно ить ни чему удивляться не приходится.
…Ну и кто, вы думаете, оказался этим маньяком? – Костыль! Я на другой день зашел в нашу кочегарку. Мужиков поздравить с прошедшими праздниками. А они там сидят и со смеху покатываются. «Что за причина?» - интересуюсь. Ну, они мне и выдали. Оказывается, прошлым днём, вдруг, влетает в кочегарку Костыль. В пол-ной охотничьей амуниции. Ни слова не говоря, скидывает с себя лыжи, шапку, вещмешок и ружьё - и запихивает всё это хозяйство в кабинку. Затем зачерпывает полные пригоршни печной сажи, «умывается» ею, и в таком полунегритянском ви-де хватает лопату и – ну шуровать ею в печи. В это время вваливается в кочегарку ещё один визитёр. И тоже в охотничьем прикиде. Кочегары даже сперва решили, что и этот тоже на подмогу к ним спешит. Но он с порога: «Ребяты, тут к вам сичас никто не забегал?» «А что такое?» «Да вот, - отвечает, - какой-то гад мои капканы посымал. Я за ним гонюсь. Он где-то в этой стороне сховался. Лыжный след, вроде, сюда ведёт. Поймаю – убью!» Не успели те и рта открыть, а Костыль: «Тут тебе не проходной двор, а предприятие повышенной опасности, и неча посторонним здеся в прятки-зарницы играть! Иди отсель к … тому лыжному следу - вынюхивай свово воришку и не мешай трудовому люду!» Только убрался этот… обворованный – ко-чегары к Костылю: «Что? Как?» А он: « А неча свои капканы в нашенских ракитах ставить! Кто его сюда звал? Вот я их у него и экспроприировал: как орудия неза-конного промысла». «Что ж ты тогда от него убегал да у нас ховался?» «Нужны ми-не лишние разборки, как зайцу стоп-сигналы. А ловко я придумал под вас облачить-ся?!» «Ловко-то оно, может и ловко, - те соглашаются, - так ты бы тогда, с себя уж и патронташ заодно снял. А то как-то чудно: накой кочегару заместо ремня куфайку полным патронташем подпоясывать? Тем более: «предприятие повышенной опас-ности!»
…Ну, я ж не тот чужестранный горе-охотник, а потому знаю на какой лыжне лучше всего Костыля отлавливать. Вечером у шинка его перехватил. А то, что это он у меня лыжи стянул – и к бабке ходить не надо. Своих-то он отродясь не имел! Так что через пару дней мои лыжи опять по старому месту прописки – в чулане на гвоздике – висели. Правда, с одним порванным креплением. Видать, здорово Кос-тыль на них от погони чесал! Ну, да это не беда. Тем паче, зимний сезон заканчива-ется, а к следующему – новые крепления справлю. Получше старых. И впредь не буду свои лыжи где попало бросать. А то вдруг ещё какой маньяк до них объявит-ся!
4.
…Вчера вечером возвращаюсь домой с работы. Перепрыгиваю через талые лу-жи. Вроде бы и грязь, вытаявший мусор, вся улица в непролазных колеях, а на душе благостно: весна! Первая зелень проклюнулась. Эвон уже и скворцы объявились – из скворечни, что к коньку Костылёвской хаты приколочен, воробьёв выживают. И правильно: неча чужую жилплощадь занимать! Пока ротозейничал по сторонам, чуть под колёса мотоцикла не угодил. Выскочил тот откуда-то из проулка и, обдав меня грязью, подкатил к дому Костыля. Я следом – на разборки. Что за дела: невин-ных прохожих пачкать?! Глядь, а это Петюня Слёзкин, а у него на закорках - Кос-тыль, собственной персоной. И оба до такой степени вымазаны грязью, что я, су-против них, будто только что из прачечной вышел. Одни лишь белки глаз и видно. Костыль - даже не поздоровкавшись - хвать из коляски два таких увесистых и тоже «оштукатуренных» мешка. И сразу юркнул вместе с ними в свою подворотню. Так я Петюньчика взял в оборот: « Где это вы так увазюкались? Грязевые ванны, штоль, принимали? Прямо в верхней одежде?» Ну, Петюню вообще-то не шибко разгово-ришь, из него более трёх слов кряду трудно выдавить. Но в этот раз, видать, его шибко достало. А тут как раз я и подвернулся. В качестве исповедника.
Сагитировал его, оказывается, Костыль сгонять на Гусиное болото. Надо, гово-рит, там капканы посымать, что на ондатру поставлены. Да и той-самой ондатры там, поди, в них теперь понабилось – немеряно! Чай, не один уже день, как не про-верены. «Поехали, Петюньчик, на твоей мотоциклетке, а то у моей резина совсем лысая – по такой распутице не пробраться. А я тебе за это шкурок на формовку вы-делю. Сколько-нибудь. У них, знаешь, по весне - самый ценный мех. В ранешние времена всё Политбюро в шапках из весенних ондатер на Мавзолее стояло!» Вот и соблазнил. Чем, дескать, Петюньчик хуже того Политбюра?!
Кой как добрались до того Гусиного. Не столько они на мотоцикле, сколько мо-тоцикл на них ехал. Дотолкали до посадки, что в полукилометре от болота. Там его и сховали. Чтоб от посторонних глаз. Как-никак, а всё ж, поди, браконьерство. И пешим строем по раскисшей пахоте – до самого болота. С пудовыми - от налипшей грязи – сапогами доползли до крайнего плёса. Обмыли сапоги – сразу стало легче, «будто на крыльях». Костыль растолковал, что и как: «Ищи, - дескать, - капканы у каждой хатки. Они приметны: к колушкам да к камышам привязаны. Собирай все подряд: и пустые и с ондатрой, да в мешок складывай. Дома разберёмся. А тут – не-ча мешкать!» Ну и принялись за промысел. Там подряд сразу несколько плесин тя-нется и хаток на них… с полста - точно будет! Разбрелись они с мешками. И пере-кликаются, штоб друг-дружку из виду не потерять. В камышах-то и заблудиться не мудрено: « Ну, как там? Нормально, Петюня?» - «Ат-лич-на, Константин!» Петюня уж десятка три капканов посымал. Из них почти половина с добычей. А у Костыля и того боле. Да разве за ним, длинноногим угонишься! Красота!!!
И вдруг… звук мотора… Глядь, а к болоту «Нива» катит. Месит грязь колёсами из последних сил и прямо к тому месту, где они омовение ног совершали. Костыль пригнулся – носом чуть не до воды – и к Петюне: «Всё, кранты! Надо ноги делать… По-быстрому. Не то поймают – будет нам тогда: бамбарбия-кергуду!» И для на-глядности – чирк ребром ладони поперёк горла. Петюньчик ему: «Чего зазря пани-куешь! Это ведь не менты и не егеря. Может, как и мы, насчёт пушнины приехали». А Костыль: «Ага! А то насчёт чего же?.. Чьи, думаешь, мы капканы-то сейчас сыма-ем? Пушкина, штоль?» Оказывается, Костыль присмотрел, что Глубоковские мужи-ки навадились тут ондатру ловить, ну и решил, так сказать, «упасть им на хвоста». А заодно и капканчиками подразжиться. Втихаря, чтоб тем не так обидно было… Кто ж знал, что им тоже как раз в это время приспичит?..
Пока трое приехавших забредали в болото, Петюня с Костылем - чуть не по-пластунски – драпанули в противоположную сторону. Решили махануть через всё Гусиное. Но дальше - глубже, чуть в сапоги не набрали. Тем паче, тащиться через всё болото… – а это почти два километра камышей и ледяной воды! И ещё переть на себе мешки с «добычей». Петюня-то хотел, было, свой трофей уж бросить, но Костыль так на него прицыкнул! Ну, ещё бы: за «здорово живёшь» взять и добро-вольно отказаться от нажитого таким непосильным трудом? Не на тех напали!.. Вы-брались на сушу метров за триста от конкурентов. Только было нацелились к посад-ке, где мотоцикл припрятан, как те - ну, которые конкуренты - тоже из камышей по-выскакивали, прыг в свою «Ниву» и - за нашими горе-промысловиками. Решили, видать, устроить им гонку с преследованием и рукопашной борьбой в качестве фи-нальной развязки. Костыль тут же развернул свои оглобли на 90 градусов - в самую серёдку пашни. Петюня, мало чего соображая, за ним. И – ходу, в обнимку с меш-ками! А там – грязи уже по колено. «Нива» сунулась следом и… засела. Намертво! Разгневанная тройка нападения кинулась в пешую погоню. Но, видимо, у наших во-ришек был больший стимул в этом забеге. Тем паче, длинноногий Костыль регу-лярно поощрял сбавлявшего было темп Петюньчика – при помощи увесистых (за счёт комьев грязи) пинков. Да и Петюне самому не очень-то нравилась мутная пер-спектива встречи с хозяевами содержимого мешков…
Падая, но поднимаясь снова и снова. С огромными усилиями вырывая из грязи увязавшие конечности. Сделав изрядную дугу и всё увеличивая дистанцию с пре-следователями. На последнем издыхании они добрались до мотоцикла… Но мешки с трофеем так и не бросили! По Петюниным подсчётам, они километров пять отмо-тали. Ну, это, я думаю, он слегка призагнул. Хотя… кто там эту дистанцию мерил? Тем более по такой шибко пересечённой местности…
5.
В качестве заключения.
Как вы считаете: сколько ондатровых шкурок получил Петюньчик от Костыля после того весеннего марафона?.. ;-)))
|
| |
| |
| kot0458 |
Дата: Среда, 12 Февраля 2014, 11:45 | Сообщение # 6 |
H&F призывник
Группа: Пользователь сети НРОсК.
Сообщений: 5
Награды: 7
Сейчас: На охоте или рыбалке...
| Моему другу Г.Д.Некрасову – «страстному охот-
нику и, следовательно, отличному человеку» (согласно
классификации И.С.Тургенева), посвящаю…
“Как с тобою я похаживал
По болотинам вдвоём,
Ты меня почасту спрашивал,
Что строчишь карандашом?
Почитай-ка. Не прославиться -
Угодить тебе хочу.
Буду рад, когда понравится,
Не понравится - смолчу”.
(Н.А.Некрасов “Коробейники”)
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
В наше время особым спросом у читателей пользуется детективный жанр с его лихо закрученным сюжетом: преступлениями, погонями, стрельбой, кровью, автомобильными катастрофами и поимкой главных негодяев в конце. А какой ог-ромной популярностью пользуются писатели - авторы похождений всяких там Бешеных, Горбатых, Сонек - Золотых Ручек и тому подобных “джентльменов уда-чи”! Шальная слава этих создателей детективного чтива не давала мне в послед-нее время спокойно спать, принимать пищу и справлять прочие физиологические потребности. Наконец, я тоже решил попробовать себя в этом ремесле. Да и в самом-то деле, почему бы и нет? Сейчас всем всё можно, так как и по телевизору говорят, и в прессе пишут, что теперь у нас “общество равных возможностей”. Сказано - сделано. На роман пока не вытянул, но рассказец состряпал. На мой взгляд - ничего, не хуже прочих! С главным героем, правда, опять натяжка получи-лась. Ведь ещё Козьма Прутков говорил, что “одного яйца два раза не высидишь”, а у меня, что ни рассказ - всё Костыль да Костыль... Ничего не могу с собой поде-лать, уж больно по душе мне этот “герой нашего времени”. Зато в остальном до-бился явного прогресса - ни на шаг не отступил от детективных традиций: есть у меня и погоня с автокатастрофой, и стрельба с кровью, и.... (см. выше) - всё по полной программе. Читай - не хочу!..
Да чё, собственно, себя расхваливать, вот он, рассказ, перед Вами:
НЕУДАВШИЙСЯ КВАРТЕТ
Из протокола допроса Мини Копейки
Эпиграф:
Я вам так скажу: здесь, в провинциальной
глуши, свинокрадство, может, и является по-
чтенной профессией, но в большом свете эта
специальность покажется вульгарной.
О.Генри, “Поросячья этика”
ПРОЛОГ
Из донесения на имя начальника ...нского РОВД:
“Довожу до Вашего сведения, что 12 сентября с.г. в 4-00 граждане Гриценко Константин Иванович и Каппель Дмитрий Робертович, проживающие в селе ...вском, находясь в нетрезвом состоянии, проникли на территорию свинофермы колхоза им. Фрунзе и похитили 2 (двух) поросят. При попытке скрыться на транс-портном средстве (мотоцикле), принадлежащем гр. Гриценко К.И., были задержа-ны с поличным бригадой сотрудников милиции, проводившей рейд по пресечению хищений государственной собственности на мехтоке вышеуказанного хозяйства. При задержании похитители сопротивление не оказывали. Похищенное имущество возвращено под опись представителям хозяйства. Задержанные граждане Грицен-ко К.И. и Каппель Д.Р. доставлены в районное отделение милиции и взяты под стражу для снятия показаний.
Участковый инспектор: лейтенант Козубов Ф..Я.”
...Да пропади она пропадом, эта охота, мля... Я через неё имею только одни убытки и страдания. И допрос с меня, товарищ, извиняюсь, гражданин начальник-следователь, надо снимать не как с обвиняемого, а как у вас говорится, “с постра-давшей стороны”. Виновный же во всём - Костыль, извиняюсь, по-вашему, Кон-стантин Иванович Гриценко. Он меня в это дело втравил. Ну, мля, хуже попа Гапо-на, извиняюсь за сравнение! И я его выгораживать не собираюсь, обскажу вам сичас всё как на духу. Потому понимаю: чистосердечное признание, раскаяние там, и всё такое...
Значит так, Костыль, этот Константин-гад Иванович, мине свояком доводится. И я, через эту нашу родственную с ним связь, терплю сплошные неприятности. Мало ему, например, того, что он нашу общую тёщу мине сплавил, так под это дело ещё чего, мля, удумал! - Как только ему выпить захочется, он к нам в гости и прёт - тёщу попроведать: “Ну, как вас тут, мама, не обижают?” А сам боком-боком и за стол. А между прочим, ёйный дом-особняк на себя переписал. “Ты, - говорит, - за мамой, а я уж за её хибаркой присмотрю”...
...Что вы говорите?.. Ах, к делу не относится... Дык, я это всё обсказываю, чтобы вам лучше было вникнуть в самую суть дела. Мы ж люди тёмные, на милицинеров не обучены и званий воинских не имеем. Уж вы пишите в свой протокол, что вам туда от моих слов нужно. Отделяйте сами, как в Святом писании сказано, зёрна от этих... как их там... сорняков, одним словом. А с нас, грешных, что ж возьмёшь...
Дык, на чём бишь я остановился? Ага. Докопали мы вчера свою картошку и в голбус её ссыпали. Только за стол - отобедать это дело...
...Совершенно верно заметили: “Сделал дело - гуляй смело!..”
...Так вот, не успели ещё и “по первой” вдарить, а тут и Костыль, будто из печи на лыжах: нарисовался - хрен сотрёшь. “Как вы тут, мама? Помирать, упаси госпо-ди, не надумали? Ну, ничего-ничего, живите себе. А я за ваше, так сказать, здоровь-ице стопочку ербулызну!” И сам хлоп тёщину стопку. Не успел я глазом моргнуть, как он эту “маму” от стола оттёр, сам на её место приземлился и уже, глядь, моей выпивкой командует: разливает - кому до краёв, кому помене...
...Вот-вот, правильно говорите: “Незваный гость - хуже татарина...”
...Ну, сидим, балакаем: то, другое, третье. А Костыль, то есть гражданин Гри-ценко, - с ним о чём ни говори, он ведь любую тему на охоту переведёт. Потому на этом деле слегка провёрнутый до фанатизма...
...Как-как?.. Точно: “Кто - про что, а вшивый - про баню!” Вот ведь как у вас, у грамотных: на каждый случай своя присказка имеется...
...Так вот, этот гражданин Гриценко и спрашивает: “Ну чё, Копейка (меня, види-те ли, на деревне Копейкой кличут), много в этом годе утей насшибал?” “Дык, - от-вечаю, - какие утки? Лето засушливое, все болота пересохли, потому и выводков - никаких. Как на открытие семь лысух ухлопал - и всё”. А он: “Что ж это ты нашу маму дичинкой не полакомишь? Для пожилого человека она очень пользительна. Взять хоть ту же утку: ведь дикая кушает иде пожелает и то, что ёйной душе угодно. Потому в ней сплошные витамины и другие полезные ископаемые. А домашняя - что ты ей в корыто насыплешь, то и жрёт. Отсюда в ней один только жир с холе-стеарином и прочий, извиняюсь за выражение, навоз. А вот я, - говорит, - место знаю, правда, далече, иде тех утей кишма-кишит. Был бы бензин - мешок бы их на-колотил, да жаль: патроны кончились”. И таким макаром поджучивает меня, прово-катор. Я ведь говорю: “Ну, вылитый поп Гапон, мля..” Тут ещё моя лахудра (в смысле супруга) встряла: “Правильно, чем сидеть здесь да зазря водку трескать, съездил бы с Кистинтином по утятинку. А то в самом-то деле - давимся одной сви-ниной без всякой там пользы!” Вот и угоди после этого на наших баб! То у ней по-добру на охоту не упросишься - вечно всяких неотложных делов по дому наприду-мывает. А тут наслушалась Костылёвских лекций - сразу пластинку сменила. “Ну, - думаю, - раз пошла такая пьянка - режь последний огурец!” “Ладно, - говорю, - дам тебе патронов два десятка, и поедем на моём УАЗике (у меня бортовой; старенький, но “на ходу”). Куда хоть ехать? А то я немного того: “под мухой”, как бы не нар-ваться на гаишников, извиняюсь, на служащих государственной автомобильной ин-спекции”. Костыль же: “ Да ты не боись, мы не по трассе, а напрямки полевыми до-рогами поедем. Про “перекоп”, что под Чистоозёркой, слышал? Это перешеек такой промеж двух озёр: Старины и Артельного. На Старине зона покоя и, вся утка там табунится, а жировать летает на Артельное - в аккурат через этот перешеек. Давай поторапливайся, чтоб на вечерний перелёт поспеть”. Ну, я мигом собрался...
...Ага, верно заметили: “Долго ль нищему собраться - подпоясался и готов!..”
...Ружьё с патронами в охапку и - в дверь. А этот, Константин Иванович Грицен-ко, мля, только моя супруга на секунду зазевалась, - цап со стола непочатую бутыл-ку, и сам подмигивает мине: “Это, дескать, для сугреву...”
...Именно: “Посади свинью за стол...”
...Подкатили к его воротам. Он - во двор за ружьём, а я в кабине ждать остался: ещё, не ровен час, с его бабой столкнуться. Она у него такая чувырла, ну, мля, хуже атомной войны: до тех пор злая, аж во рте всё чёрно. Смотрю: Костыль открыл дверцу, запихнул в кабину ружьё с вещмешком и следом сюда же своего кобеля ча-лит. У него, видите ли, кобель имеется, борзой специальности. Худой такой, как ки-тайский лисапед. Под названием Жилин. Это у него, по-вашему, фамилия такая...
...Чё смеётесь?.. Почему так назвал? - Дык бог его знает, я у них на крестинах не присутствовал. Он с этим кобелём - не разлей вода: друг без дружки шагу ступить не могут. Их за это у нас по деревне Жилиным и Костылиным кличут. Это вроде ка-кие-то исторические личности, мы их в школе проходили. Давно уже - я точно и не помню. Ещё памятник им на Красной площади стоит... Вот этого Жилина он и прёт в кабину. Я ему: “На кой он тут мине нужен - будет под носом шелудями своими трясти. Сади его в кузово. Не велика цаца!” Ну, пристроили кобеля и покатили в Чистоозёрку.
Добрались до того “перекопа”. Гляжу, батюшки-светы: слева и справа вдоль до-роги человечьи головы кочанами торчат, как в “Белом солнце пустыни”. Только там одна была, а здесь их штук двадцать! Это, оказывается, охотники по ямкам схова-лись: утей стерегут. А тут и их табунок - лёгок на помине - налетел. Весь “перекоп” вмиг ружейными стволами ощетинился, и пошла канонада! Кое-как совместными усилиями подбили однуё. Что тут началось! Как по команде повыскакивали стрель-цы из своих окопов и всем кагалом до той утки - наперегонки. Один, из себя хоть и толстый, но шустрый такой, будто ящерица, добежал первый и накрыл её своим те-лом, как вратарь шайбу. Остальные, делать нечего, с полпути побрели, понурясь, к своим норам. И никто у него права первенства не оспорил. Да и пойди тут, разбе-рись: кто во что стрелял, а кто попал. Мине такая охота не по нутру пришлась. На фига, извиняюсь за выражение, мине этот чистоозёрский биатлон нужен! Стрелять - ещё куда ни шло, а бегать взапуски - нет уж, увольте. Костыль же, тот как в родную стихию угодил. И что, подлец, придумал: подбитых утей своим кобелём травить!..
...Как-как... - а вот так: только подшибут очередную утку, он Жилину: “Ату!” Борзой-то, конечно, первый финиширует. Лапищами придавит дичь к земле и зубы свои на других охотников щерит: попробуй отними! Костыль, не торопясь, подой-дёт к нему и, как говорится, примет добычу в свои торока. Под конец уже до того обнаглел, что и стрелять по табункам перестал: чего зазря патроны жечь, всё одно сбитая утка ему достаётся. Местные ему, было, претензии высказывать начали: мол, пора и честь знать - делиться бы надо. А он: “Чё я вам, амёба, чи хто, чтобы делить-ся! На птюшке не написано, кем она подбита. А коли хто в себе такой уверенный - пусть сам её забирает от собачки!” И сам ещё ржёт, как сивый мерин...
...И то, ваша правда: “Кто смел, тот и съел...”
...Заполевал он таким макаром десятка полтора, ну и мине, врать не буду, подсо-бил на четыре штучки. После чего решили, от греха, “делать ноги”, пока местные нам по шапкам не настучали. Да и смеркаться уж стало. Смотрю, Костыль своё ру-жьё не разбирает и в чехол его не складывает. Я ему: “Что ж ты, гражданин Кон-стантин Иванович Гриценко, нарушаешь правила техники безопасности, мля!” А он зажал двустволку промеж своих ходуль. “Трогай помалу, - говорит, - и лишнего не рассуждай. Тоже мине, шибко грамотный нашёлся”.
Я вам уже докладывал, что ехать нам напрямки: просёлками между полей и кол-ков. Пока то-сё, совсем стемнело. Зажгли фары и прём до дому. Тут, откуда ни возьмись, у Листафинского колка три козы (косули - по-вашему, по-учёному) сто-ят...
...В самую точку сказали: “На ловца и зверь бежит...”
...Попали в свет фар и не знают, куда драпать, мечутся по лужайке. Костыль как заверещит мине под ухо, я ажно вздрогнул от неожиданности: “Заворачивай! - кри-чит. - Разгидрид твою окись бария!” Я-то сперва не смикитил, решил, что он испу-гался, как бы мы их не задавили ненароком. Ан нет, смотрю, он свою двустволку в окошко пялит и на меня орёт: “Живей, живей, не то уйдут!.. Да не вправо, влево да-вай, мине же так стрелять не сподручно!” Тута Жилин тоже энтих коз узрел. Как за-визжит, ещё шибче Костыля, будто с него живьём шкуру сдирают, и кубарем из ку-зова - за добычей. Чуть под колёса не угодил. Я от греха (чтоб не переехать его) ещё круче вираж заложил, да видно перестарался: УАЗик накренился и - хлоп, на бок лёг. Я снизу, Костыль сверху. На меня ногами взгромоздился, а сам всё одно в окошко по пояс вывалился и вслед козам: бух...., бух!.. Кое-как выбрались из по-верженной машины. Произвели взаимный медосмотр: у меня красные, извиняюсь, сопли текуть (шнобель об баранку расквасил), да бок, костылёвскими сапогами на-мятый, болит; он же слегка руки ободрал, и фингал под глазом засветил (прикладом заехал). А так, сурьёзного, ничего. Как говорится, “обделались лёгким испугом”. Костыль ещё и посмеивается: “Ну чё, гражданин Копейка, ГАИ вызывать будем, или как?” Ему-то что, не его ведь транспорт замантулили. Походили вкруг машины, делать нечего - помощи ждать неоткуда, надо как-то самим её на колёса ставить. Как нам это удалось - и не спрашивайте, ума не приложу! Хорошо у меня в кузове на тот случай топор с лопатой оказались. Боле часа проваландались, пока машину перекантовали. Осмотрели её - больших повреждений не обнаружили (спасибо, на какой-то куст завалились, он и смягчил удар). Водительская дверка слегка поцара-пана, и зеркало - вдребезги, а больше, слава богу, ничего. Костыль тем временем свой мешок развязал и достал оттудова бутылку, ту, что у меня со стола скоммуниз-дил: “Ты гля, целая! Надоть её не медля уничтожить, потому водка - зло. Да и наше прекрасное спасение необходимо обмыть. Компанию составишь, или как?” Что я, рыжий, что ли, смотреть, как он мою водку в одиночку хлебать будет! Выпили - ру-кавом занюхали. Сидим на травке, Жилина поджидаем: он как за козами увязался - и с концом. Я уж, было, ехать хотел, а Костыль залил уже шары и вякает: “Низя дру-зей бросать. Надоть обождать. Да и куда шибко-то спешить: с бабой, что ли, лаять-ся, так это и до утра потерпит”. Я ему возражаю: “Ага, сам втравил меня в это дело, а теперь и бабой стращаешь! Хорош субчик: “Живей, живей...” А если бы мы мозги повышибали или, того хуже, машину ухряпали, чё тогда? Иде это видано, чтоб на коз по ночам охотиться? В любом охотницком руководстве сказано: ночью токма медведей на овсах да свиней на засадах стреляют. А эти звери у нас вовсе не водят-ся”. Разве ему втолкуешь... “Тёмный, - говорит, - ты человек, Копейка, как угольный мешок, хотя и руководства всякие там читаешь. Про медведей брехать не буду, но свиней-то у нас полным-полно. Я место верное знаю...” Хотел я его про это место расспросить, но тута Жилин заявился. Морда довольная, вся кровью перемазана, а чрево раздулось, как у сытого клещука. Видно подранка придавил и козьей свежа-тинкой обтрескался. Стоит и хвостом нам помахивает, дескать: “Мерси за угоще-ние”. Костыль сразу на него переключился: “Ну, блин, воще, барин какой! Он там пиры закатывает, а мы жди его да водкой всухомятку давись”. Хотели мы козьи ос-танки сыскать, но разве их найдёшь в кромешной тьме. Не у Жилина ведь спраши-вать: куда он их схоронил. Что было дальше, как-то смутно помню - водка по моз-гам шибанула...
...Истинная ваша правда: “Я пил из горлушка, с устатку и не евши...” . Во, мля, прямо как про меня сказано...
...Помню: сидим уже в костылёвской бане и пьём самогонку. Затем он вроде предложил туё свинскую охоту, я вроде согласился. Да и как отказаться: завалить кабанчика - это тебе не уткам дули крутить! Загрузились мы почему-то в его мото-цикл и - айда. Пока ехали, я в коляске прикемарил. Да и чё шары зря пялить: на дво-ре ночь, потому темно, а у костылёвского мотоцикла фара отродясь не светит, про-стому смертному без привычки ни хрена не видно. Сам же Костыль хоть бы что, никогда с курса не сбивается (то ли по звёздам ориентируется?). Очнулся, когда уже мотор заглох. Костыль меня за плечо тряхнул: “Проснись, охотничек!” Я зенки про-драл: темень страшная, и вонь стоит такая, что я враз почти протрезвел. “Куда это ты меня завез, - спрашиваю, - на скотомогильник, что ли? Охотиться-то как будем: с лабаза или скрадом?” А Костыль: “Скрадом, скрадом... Ты чё, совсем обурел, не ви-дишь - Глубоковская свиноферма? Бери, - говорит, - из коляски мешки и топай за мной. Да не отставай, не то в дерьмо вляпаешься”. Протиснулись в заборную дыру, под ногами захлюпало, и тут такая вонь в нос шибанула, что у меня по новой всю память отшибло. Смутно помню какую-то беготню, возню, визги... Затем Костыль сунул мне в руки мешок с брыкающимся подсвинком, а другой, такой же, себе за горбушку закинул. И мы ходу до мотоцикла. Сгрузили свою поклажу в коляску, и давай “рвать когти”. Только стали проезжать мимо мехтока, эти подсвинки чего-то завошкались и ка-а-ак заголосят с тирольскими переливами, ажно ухи заложило! Костыль орёт: “Они нас сичас заложат, гады! Давай заводи какую-нибудь песню, штоб их заглушить”. Я с перепугу и грянул первое, что на ум взбрело:
Не ходите, девки, замуж
За Ивана Кузина...
Костыль не растерялся, за мной подхватил да громко так выводит:
У Ивана Кузина
Большая кукурузина!
А подсвинки из коляски в такт нам подвизгивают - вроде ладно получилось, не хуже, чем на любой гулянке. Но только мы завели:
Как на улице Тверской
Меня ё… гм... трахнули доской, -
- гляжу, а от мехтока милицейская машина выруливает, фарами нам мигает. Ос-тановили, и давай нам загадки загадывать: “Почемуночьювпьяномвидебезсветака-сокидокументовпокойлюдейнарушаетедаещёпоросятсфермысвистнули?”
Вот и поохотились... Позор на всю оставшуюся биографию. А всё из-за Косты-ля...
...Совершенно с вами согласен: “С кем поведёшься - от того и жди беды...”
...Нет, добавить больше нечего. Прокурор, если, что, добавит, хе-хе...
...Что написать?.. Ага: “С моих слов записано верно и мною прочитано”.
И роспись.
* 1. Слова из песни В. Высоцкого “Милицейский протокол”.
Сообщение отредактировал kot0458 - Среда, 12 Февраля 2014, 11:49 |
| |
| |
|
Клуб охотников и рыболовов Астаны.Сеть НРОсК. |
 |
Всего в нашем клубе охотников и рыболов Астаны: 4214* Новых за месяц: 0* Новых за неделю: 0* Новых вчера: 0* Новых сегодня: 0*
Из них: Пользователей: 3883* Членов клуба: 271* Global NROSK User: 7* Модераторов: 4* Модераторов НРОСК: 1* Администрация НРОсК: 2* Почётный член клуба: 0* Почётный член клуба 2011: 9* Кандидат в члены клуба: 20* Член Совета НРОсК: 15* Почётный член клуба 2012: 1* Админов: 1* Заблокированные: 0*
Из них: Парней: 4057* Девушек: 157*
|
|
Сегодня в клубе пули отливали. |
 |
|
|
ТOP-20 клуба охотников и рыболовов Астаны. |
 |
Привет,Гость(Гость) ты в клубе дня(ей)! |
|
